Лебеди остаются на Урале
Шрифт:
Проводив на бюро старого рабочего, помощник шепнул Белову:
— Изобретатель, зажимают его. Добился-таки, чтобы бюро занялось его изобретением.
В углу сидела группа тучных людей.
— Приезжие. Тоже по линии промышленности…
Так наступил вечер, а потом и короткая летняя ночь.
В комнате было душно. Белов выглянул в окно. Тихо шелестели листья клена. Вокруг электрической лампочки мелькал тополиный пух, совсем как снежинки в свете автомобильных фар. Где-то прогудел паровоз, и стало слышно, как стучат колеса вагонов на железнодорожном
«Куда это годится — целый день просидеть в приемной!» — подумал Белов, сердясь на Алтынбаева.
И все же он твердо решил не уезжать, не повидав секретаря обкома.
Заседание закончилось в четвертом часу ночи, когда за окном уже посинело небо. Члены бюро расходились медленно, точно нехотя. «Любят заседать!» — усмехнулся Белов.
В эту минуту он был зол на всех.
Худощавый, чернявый человек в очках быстро подошел к окну, где стоял Белов.
— Извини, дорогой, — сказал он, подавая руку. — Дела, дела, и все важные дела, и все неотложные. Посидим тут, там накурено.
Белов подал руку Алтынбаеву, но неприязнь, накопившаяся за целый день, дала себя знать. «Сам щуплый, а голос такой громкий, — подумал он неодобрительно. — И простота, наверно, напускная — в демократы играет. То и дело щурит глаза на собеседника, да меня этим не смутишь. Я не просить, а требовать приехал».
— У меня к вам, товарищ секретарь обкома, целый ворох вопросов.
Алтынбаев закивал головой и вдруг со смешком спросил:
— Что, не удалось уломать Ясави? Он у нас такой — упрямый.
Выдержав прищуренный взгляд секретаря, Белов спокойно продолжал:
— В первую очередь… нам надо построить буровую контору. Кроме того, нужны кадры, главным образом землекопы и строители, лес и в первую очередь пиломатериалы… Транспорт… У меня с собой подробная докладная записка…
— Разговор, как я вижу, основательный и долгий?
— Да.
Алтынбаев, взглянув на часы, ужаснулся:
— Скоро утро. Ай-ай, как засиделись! Вот что… У меня на утро назначена встреча со строителями. Я не люблю опаздывать. Поехали со мной! По дороге все обговорим.
Ничего другого не оставалось делать, как после бессонной ночи следовать за чудаковатым секретарем обкома. Перебросившись несколькими словами с Бураном, Белов сел с Алтынбаевым в старую, пропахшую керосином машину.
В пути Белов все больше досадовал на себя и особенно на своего спутника. Бывают же люди, живущие ради внешнего эффекта. Ему казалось, что Алтынбаев играет в простого мужичка: пиджак из дешевой хлопчатобумажной материи, эта видимость непосредственности в обращении.
Спутник Белова и не догадывался о том, что происходит в душе геолога. Когда выехали на длинную улицу, сплошь застроенную избенками в три окна, Алтынбаев сказал:
— У меня все время такое ощущение, будто я еду на скором поезде и все равно боюсь отстать, не поспеть за жизнью.
— А вам не кажется, что вы один едете в поезде? Весь город спит, даже ночные сторожа и дворники, — сердито пошутил Белов.
— Очень хорошо сказано. Всыпал ты мне перцу! Но имей в виду, что ночью в поезде бодрствует только один машинист, бодрствует, когда пассажиры спокойно спят… Да, секретарь, я тебе скажу, тянет не меньше, чем самый мощный паровоз. А теперь давай лучше поговорим о деле.
Взглянув на невзрачную фигуру Алтынбаева, похожего на старого учителя, испортившего зрение над ученическими тетрадями, Белов подумал: «Не масштабный какой-то! С таким не развернешься. Придется нажать на секретаря высокими авторитетами».
— Экспедиция, по существу, создана и послана академиком Губкиным, за ней пристально следит нарком Орджоникидзе. Мы, в том числе и я, только исполнители их воли…
Алтынбаев, перестав протирать стекла очков, перебил Белова:
— Оставим историю. Разве важно, кто создал экспедицию?.. Кстати, башкирская партийная организация тоже не сидела сложа руки. Мы все время теребили Москву. В конечном итоге и это не важно. Из переписки с главком выяснилось, что экспедиция интересуется только горными районами. Так будьте добры, объясните мне: почему изменился первоначальный план?
Белов замялся.
— Одним словом этого не объяснишь… Придется, как я вижу, прочитать целую лекцию.
Собеседник закивал головой.
— Лекцию так лекцию. Нам, партийным работникам, не часто приходится слушать вашего брата специалиста. Чаще нам самим приходится ораторствовать.
Беседа неожиданно становилась интересной. Белов незаметно для себя увлекся. Он вспомнил всех геологов, побывавших в Башкирии, и изложил их противоречивые высказывания об уральской нефти, которая лежит глубоко в недрах земли. Руками ее не прощупаешь. В общем, рискованное дело поиски нефти. Тут побывали даже представители братьев Нобель, их тоже интересовала башкирская нефть. А горный департамент отказался вести бурение «за счет казны», несмотря на упорство уральского геолога Кандыкина…
Алтынбаев вдруг вставил:
— После гражданской войны тут бурили, не правда ли?
— Бурили, да вся беда в том, что техника тогда была очень несовершенная. Самая глубокая скважина 1919—1921 годов не достигала и сорока метров. А без глубоких скважин ничего нельзя точно определить.
Алтынбаев, сняв очки, развел руками.
— Так, может быть, ты объяснишь мне, почему так упорно вы держитесь за пашни Карасяя? Мне Ясави жаловался на тебя.
Белова начинал сердить дотошный секретарь:
— Ну, тут вопрос специальный.
— А все-таки?
Пришлось рассказать об исследованиях сейсмологов.
— Возле Карасяя пласты как раз образуют свод — наиболее благоприятные условия для скопления мигрирующей нефти. И это определило наш выбор.
Будущий промышленный гигант, Черниковский комбинат, куда спешил секретарь обкома, оказался недалеко от Уфы. Алтынбаев и Белов ходили по строительной площадке, уточняя, где будет главный корпус комбината и будущий социалистический город. Откуда дуют ветры, не будут ли они гнать дым из заводских труб на город? Что сделано для водоснабжения? Откуда будут брать воду — из Белой или Уфимки?..