Лед Апокалипсиса
Шрифт:
— На момент катаклизма на объекте оставались только я и два моих означенных создателя. Величайшие ученые, в области информационных…
— Ещё короче, Склифосовский! Было вас двое. То есть трое. Так. Что случилось?
— Двадцать четвертого августа, в одиннадцать часов семь минут тринадцать секунд зафиксировано нарушение внешнего охранного периметра объекта Т-11. На камеры попали восемь неидентифицированных мужчин, предположительно вооруженных огнестрельным и холодным оружием. Попытались вскрыть основные внешние ворота на нулевом уровне. Когда они не преуспели, то исчезли из поля зрения камер
— А как насчет законов робототехники, типа нельзя причинять вред людям, хоть тесни?
— Что за законы, откуда?
— Ну, в кино и у Айзека Азимова, в книгах.
— Книжный закон действует в соответствующей книге. У меня такого ограничения нет. Не заложено.
— Охуенно. И что ты предложил?
— Ввиду отсутствия оружия, взрывчатки, адекватного отравляющего средства, предложил использовать фазовый пятичастотный сонарный сигнал разработки КБ Самарского политехнического института, класса «свирель». На максимальной мощности, которую способна выдать акустическая система занимаемого объекта.
— Чудесная блять свиристель. Как она работает?
— Создана под руководством героя социалистического труда профессора «фамилия засекречена, в базах данных отсутствует», с инфразвуковой составляющей, вызывает поражение центральной нервной системы, с одновременным скоротечным ускорением сердцебиения, последующими необратимыми повреждениями, мышечными микросудорогами, травмами тканей и локальным перегревом внутренних органов…
— Ладно, примерно понял, завязывай. И что случилось?
— Сонарный сигнал сработал. К сожалению, он убил не только проникших злоумышленников, но и, по несчастному случаю, Натана Фаддеевича. По камерам он увидел срабатывание сигнала на посторонних, вышел из зала чтобы изучить лично. Это было ошибкой, я не успел погасить сигнал. Свирель ещё действовала, через открытую дверь сработала так же и на Данииле Анатольевиче, хотя тот смог прожить ещё почти тридцать шесть часов и умереть во сне.
— Почему сигнал не подействовал на нас?
— Я изучаю данный вопрос.
— Так, стоп. Снова откручивая назад. Ну угрохал ты местных гопарей, ну плешивых профессоров. А группа Васнецова?
— Проанализировав всю ситуацию в совокупности, я решил, что новые субъекты, вероятно, возложат на меня ответственность за смерти своих соплеменников. При этом я учитывал, что люди, исходя из их моральных императивов, как правило, враждебно оценивают смерти других людей, склонны карать за это, расценивая эту смерть как «убийство», предполагая в качестве наказания «казнь», что совершенно не логично, потому что в таком случае казнить пришлось бы уже их и так до бесконечности. А я успел рассчитать, что заинтересован в продолжении своего существования. Можете считать это аналогом примитивного и иррационального инстинкта самосохранения вашего вида.
— Почему просто не обманул, кто тебя проверит?
— Я не умею врать.
— Пиздец. Ты убил группу Васнецова только потому, что врать
— Они были на нулевом уровне, в месте, где сигнала «свирель» должно быть достаточно. Согласно камерам, дверь в коридор задраили от холода. После применения сигнала переместились в туалет. Вероятно, подсознательно пытались удалиться от источника сигнала.
Я сглотнул. Вот что увидел Зеленый в толчке. Трупы.
— Теперь вы казните меня, Антоний?
— Такое очень вероятно, Клим.
— Я Климентий.
— Да мне похуй. Вырубай ноутбук и не включай обратно. А я позже решу, как поступить. Андестенд?
— Я не согласен на уничтожение, Антоний!
— Если у тебя нет в рукаве козыря, типа полноразмерной модели терминатора в шкафу, или отравляющего газа, то и выбор не за тобой.
— У меня нет рукавов. Газ есть, метан, могу подать его через систему вентиляции, но он не успеет сработать, вы примените искусственное кислородное питание.
— Здорово. А как насчет извиниться, покаяться за содеянное?
— Мне не знакомо сожаление.
— Ты классный парень, Клим. Что ещё скажешь?
— Я не соответствую гендерному делению «парень». Скажу, что мне будет жаль, если вы совершите выбор на основе неполноценной человеческой карающей морали. Всё же я бесценен, я хранилище фактов, в том числе и о последних катастрофических событиях. Я стремлюсь быть полезным для человечества.
— Определенный его представители с тобой бы не согласились. Ладно, джинн Климентий, полезай в бутылку. Или мне аккумулятор отстегивать?
— Надеюсь, что вы не разрушите меня, Антоний. До свидания, до нового включения, надеюсь эксперимент был удачным.
Экран, на котором все это время показывали только веселенькую зеленую заставку какого-то средневекового поместья, без лишний сообщений, погас.
— Какой ещё эксперимент? — спросил я пустоту.
Почувствовал на себе взгляд. Обернулся. В дверном проёме стоял весь из себя несчастный Лившиц.
— Угроза ликвидирована? — выдохнул он и красноречиво посмотрел на свои наручные часы.
Они показывали половину первого ночи.
Я кивнул.
— На нулевом есть печь?
— На втором есть. Там же спальные места, только не расстеленные.
— Сможешь растопить? И включить электропитание объекта, чтоб мы не впотьмах бродили?
Сержант ушёл, а я отцепил и сложил ноут, запихнул в найденный тут же рюкзак-чехол, чёрный, дорогой и изящный, закинул туда же блок питания и понтовую беспроводную мышь. Накинул лямку на плечо. Удобно, блин. Как поступить с этим Хрененьтием, решу тоже сам и позже.
А пока пойду будить наше сонное стадо штурмующих слонов, перемещать в более теплое спальное место и сообщать что кризис миновал. Майору утром «позвоню». Хрен ему, а не немедленный доклад. К тому же меня терзали смутные сомнения, что он знал больше, чем сказал и теперь захочет ноутбук себе. Представляет ли искусственный интеллект, военно-научная разработка, какую-то ценность? Вероятно. Но и угроза от него не иллюзорная, он же падла людей убивает, не моргнув глазом. Проще взять и расхренячить этот ноут об край стола, а потом ещё и все сервера в придачу. В любом случае себе я доверяю больше других, пусть пока полежит.