Лед и пламень
Шрифт:
Ну, хотя бы Эссикс, наверное, добывает себе пропитание. Время от времени она улетала и, вернувшись спустя час, снова садилась Роллану на плечо. Однако он заметил, что ее клюв и когти не испачканы кровью и от нее не пахнет мясом.
– Ничего не нашла? – тихо спросил Роллан. Словно обидевшись, Эссикс снялась с его плеча. – Подожди. – Он тяжко вздохнул и полез в карман, где лежал кусочек вяленого мяса – его дневной рацион. Желудок тут же возмущенно заурчал, но Роллан протянул мясо Эссикс.
Птица спустилась вниз и клювом взяла угощение. Сев на плечо,
У Роллана снова заурчал живот, и Эссикс, словно услышав это, перестала есть. От вяленого мяса остался совсем маленький кусочек. Птица взяла его клювом и положила Роллану в рот, как птенцу.
Роллан удивленно вскрикнул, но Эссикс настойчиво заверещала, и он стал жевать.
До конца дня Эссикс сидела у него на плече. А поскольку она была рядом, Роллан шел во главе команды и вовремя замечал неровности на льду, под которыми прятались расселины.
Ночью все, кроме Роллана, вымотавшись за день, спали без задних ног. А к Роллану, хоть он тоже донельзя устал, сон никак не шел.
Он думал о матери. Правильно ли он поступил, что сбежал?
«Желчь излечивает болезнь от связи, – думал он. – Мама возвращалась за мной. Правда ли захватчики такие уж плохие?»
Роллан понимал, что поступает правильно помогая Зеленым Мантиям, но они многое утаивали от него, и это было ему не по душе.
Роллан тихонько вылез из палатки поискать Эссикс, но тут посмотрел вверх и ахнул.
Сперва он подумал, что небо заволокло дымом – только он был зеленый с фиолетовым отливом. По звездному небу словно медленно текла разноцветная река. Арктика была краем диким, жестоким и опасным, но теперь Роллан понял, почему арду нравится здесь жить. Он запрокинул голову и долго, пока шея не затекла, смотрел на небо.
Роллан улыбнулся. Небо плясало.
Компас
На рассвете пятого дня в Арктике небо подернулось какой-то странной зеленоватой дымкой. Абеке смотрела на это необычное явление сквозь щелку в палатке и пыталась согреться, убедить себя, что все хорошо. Она не помнила, спала ли ночью. Ощущение было такое, что ее ударили по голове и бросили лежать на земле. Ее подташнивало и трясло от холода.
Абеке выдохнула: облачко пара застыло над ней в воздухе, и крупинки льда упали ей на лицо.
Наступило утро. Солнце залило все вокруг расплавленным золотом, но воздух не прогревался. Однако Абеке убедила себя, что чувствует себя сносно. К тому же эта необъятная ледяная равнина скоро закончится – на горизонте виднелась горная гряда, и теперь они шли к ней.
Игра про лучшую еду на свете продолжилась.
– На
От холода Абеке не хотелось есть. Ее так трясло, что за час она трижды поскользнулась и упала.
На третий раз Конор помог ей подняться.
– Ты как, нормально? – спросил он.
Да, все у нее было нормально. Разве не в этом она убеждала себя целыми днями? Само собой, остальным тоже холодно. Неужели, раз она выросла в жарком Нило, ей не выдержать несколько дней в холоде? Но зубы выбивали такую дробь, что девочка не сумела выдавить ни слова.
Конор нахмурился и, сняв с себя шарф, обмотал ей шею. На удивление, Абеке сразу стало теплее. Она попыталась улыбнуться, но губы окоченели и не слушались. А Конор улыбнулся ей.
Семья в понимании Абеке означала отца и сестру, которые жили с ней в одном доме, сидели за одним столом, ругали ее, хотели, чтобы она изменилась. Но, встретив Конора, она поняла, каково иметь брата. Сблизившись с ним и с остальными из их команды, она начала понимать, что семья – это не только родные.
Абеке хотела было поблагодарить Конора, но вместо «спасибо» у нее почему-то вырвалось другое:
– Я уже давно ног не чувствую.
– Ну-ка садись, – велел ей Тарик.
Он стащил с ее ноги сапог с носком, и Абеке ахнула. Кожа была привычного смуглого цвета, а вот пальцы как-то странно почернели.
– Обморожение, – вынес вердикт Тарик и принялся яростно растирать ее ногу. Кожу жгло так, словно ее кромсали раскаленными ножами. Абеке сжала губы, чтоб не закричать.
– Знаю, это больно, – сказал Тарик, – но надо, чтобы кровь бежала по жилам, не то придется отнять пальцы. А то и всю ногу.
Конор сел рядом с Тариком, снял с другой ноги сапог и носок и тоже стал растирать кожу. Вот теперь Абеке закричала.
Боль-то ладно, ее она стерпит, а вот такое унижение терпеть было выше ее сил.
– Я… – начала было Абеке, подавшись вперед.
– Перестань, – не дал ей договорить Конор, словно прочитав ее мысли. – Когда сторожить овец приходится зимними ночами, пастухи в Эвре часто получают обморожение. Я уже это делал, так что успокойся и позволь помочь.
Абеке закрыла лицо руками. От стыда ей хотелось провалиться сквозь землю и умереть, ведь ей растирал ноги мальчик ее возраста. Однако этим самым мальчиком был Конор, ее друг, и никто и никогда не делал по отношению к ней столь добрых поступков.
«Так поступает семья», – подумала Абеке.
Когда-то давно Шейн сказал ей, что семью можно найти где угодно. Абеке отняла руки от лица.
– Спасибо, – наконец сказала она.
К ногам Абеке вернулась чувствительность, и через два дня команда наконец-то добралась до горной гряды. Только оказавшись у подножия, Абеке осознала, насколько гора высокая.
– Я бы ни за что не полез на эту гору, если б сюда не указывал компас, – сказал Тарик. – Но обходной путь искать времени нет – запасы еды заканчиваются.