Лёд и пламень
Шрифт:
Мойра ревниво наблюдала, как сын растет, успокоившись немного только тогда, копа стало очевидно, что его детская привлекательность сохранится и в зрелом возрасте. Она всегда следила, чтобы он одевался, как нужно, ходил в ту школу, в которую нужно, и дружил с теми мальчиками, с которыми нужно. И снова, как всегда, выплачивала долги, от которых уж никак не могла отвертеться.
С Мэрион Вентурой она свела его с искусством ковбоя, пасущего стадо скота. Она скрупулезно фиксировала все данные о ней, все привычки Принцессы Вентуры, заведя специальное досье, куда все это заносилось — от любимого цвета девушки до ее любимого вина, от всех ее, даже случайных, контактов, до вечеринок
Отбросив грустные мысли, Мойра встрепенулась, заметив, что Ланс в который уже раз поправляет свой галстук.
— Он и так в порядке, — резко сказала она. — Оставь его в покое. Скоро гости придут.
Ланс испустил тяжкий вздох. Он очень бы хотел, чтобы этот званый вечер уже кончился. Его приводили в отчаяние расходы. У него с матерью был совместный банковский счет, и, хотя это ему совсем не нравилось, он не мог настоять на своем. Его деньги были ее деньгами, и Мойра тратила их как хотела.
— А вот и звонят. Останься тут! — приказала она, видя, что Ланс собирается направиться в спальню. — Горничная откроет. И ради всего святого, Ланс, не забывай, что это мой вечер. Все должно быть в порядке, — прошипела она. — А теперь, живо! Мы должны вместе встретить гостей.
Первыми прибывшими были, как всегда, Молли и Джерри Тинспин. За ними явились и другие сливки нью-йоркской «старой гвардии», блиставшие второсортными нарядами и драгоценностями, за исключением самой Мойры, которая носила только настоящего Валентино и драгоценности, принадлежавшие бабушке Клайва. Затмить хозяйку было нелегко, и большинство согласилось, что Мойра держится молодцом. Все знали, что денег, полученных при разводе с Вентурой, немного, но Мойра была одной из них, и каждый спешил засвидетельствовать ей свое почтение. В конце концов, видеть, что их вера в несгибаемую стойкость Мойры Прескотт полностью оправдывается, доставляло многим из гостей горячее удовлетворение. Поэтому они ели икру и омаров, пили настоящее французское шампанское и должным образом восхищались искусством Прескоттов выпутываться из любых финансовых передряг, позволив Мойре пережить момент торжества.
И Ланс тоже не подвел ее. Где-то в этой толпе должен быть кто-то богатый. Кто-то уязвимый, кого можно заполучить. Кто-то, подобный Мэрион, но без ее всесильного папаши. Ланс ненавидел проигрывать, хотя и постоянно делал это. Он проигрывал все и всем, включая собственную мать, но он еще надеялся отыграться. Его рот пересох от ненависти и от горечи несбывшихся надежд так сильно, что даже добрый глоток изысканного розового шампанского никак не мог освежить его.
Будь проклята Мэрион! Будь проклят Нью-Йорк! Будь проклята мать и все эти люди, веселящиеся сейчас на его деньги! Как ему хотелось сделать что-то, все равно что, чтобы показать им всем… показать!..
Он только не знал, как скоро исполнится это его желание.
ГЛАВА 11
В тот день, когда Брин покидала Равенхайтс, все пришли проводить ее — Сэм и Билл, близнецы Робби и Ронни, подарившие ей букет нарциссов, и даже Вальтер Корнуэлл и его шесть терьеров, которые отклонились от обычного маршрута своей утренней прогулки, чтобы посмотреть на ее отъезд.
Она поблагодарила всех за сочувствие и, обернувшись, бросила взгляд на Равенхайтс. Дом выглядел большим и солидным, стены толстыми и прочными, но теперь он был пуст. Огонь больше не горел в очаге. Не было и собак, лежащих у порога. Не было и нарциссов на кухонном столе.
— Ну что, ты готова, Брин? — спросил Хэдриан мягко, и его голос был под стать выражению его глаз. Она кивнула и пошла к машине. С собой она взяла лишь один чемодан с платьями и еще один с книгами и фотографиями, любимую вазу матери и несколько вещей, принадлежавших отцу.
— Счастливо! Удачи тебе в городе! — крикнул Сэм, когда машина тронулась. Она грустно улыбнулась и помахала в ответ рукой.
Она не чувствовала ничего — ни горя, ни сожаления. Она ощущала лишь такое же оцепенение, как в тот момент, когда Билл примчался на ферму и сбивчиво рассказал о том, как он ехал, чтобы проверить ягнят, и увидел Джона, лежащего в поле. И это оцепенение все еще не прошло и сегодня, на следующий день после похорон отца.
Хэдриан посмотрел на Брин, хотел было сказать что-то, но промолчал. Что мог он сказать такого, чтобы утешить ее?
Брин словно видела всю свою прошедшую жизнь, которая проплывала сейчас мимо нее за окном. Вот маленькая лесистая долина, любимое место ее матери. Вот дерево, где еще детьми она сама, Хэдриан и Кэти играли. Она смотрела на овец, которые блеяли, подзывая к себе ягнят, и чувствовала, что готова расплакаться. Но крепилась. Или просто не могла заплакать, сама не зная почему. Она понимала, что с прошлым покончено теперь навсегда. Она не смогла бы, даже если бы и хотела, попросить Хэдриана повернуть машину назад и ехать домой, потому что дома у нее уже не было. Она вздохнула и заметила, как Хэдриан бросил на нее быстрый взгляд. Бедный, милый Хэдриан. Он был так заботлив и добр с ней последние две недели.
— Все нормально, — произнесла она спокойно. — Я не собираюсь залить машину слезами.
Хэдриан посмотрел на дорогу, петлявшую между лугов, — знакомое йоркширское зрелище.
— Лучше бы ты сделала это, — сказал он с сочувствием, но Брин ничего ему не ответила.
Она знала, что он волнуется и переживает за нее, но после смерти отца, когда она выплакала свое горе в подушку, она уже больше не плакала и ни с кем, даже с братом, не говорила о своих ужасных потерях. Не говорила она и о своем будущем, хотя знала, что оно беспокоит его. Хэдриан был более чувствительным, чем большинство мужчин, более способным вникнуть в трудности и переживания других людей. Она знала, что некоторые принимали его мягкость за слабость, но это являлось большой ошибкой. Хэдриан был мягким, деликатным в обращении человеком, но обладал холодным умом и имел железный характер.
— Ты полюбишь Йорк, — проговорил он вдруг, стараясь развлечь ее. — Я знаю, что сейчас ты так не думаешь, но со временем все образуется. Поверь, я знаю что говорю.
К его удивлению, Брин кивнула.
— Да, — сказала она просто, и глаза ее неожиданно вспыхнули, как у тигрицы. — Я знаю, что все образуется.
Хэдриан почувствовал, как холодок пробежал у него по спине, и пальцы непроизвольно вцепились в руль. Он не мог понять почему, но инстинкт ему подсказывал, что, прежде чем все образуется, произойдет еще немало драматических событий.
— Можешь на меня рассчитывать, Брин, — заверил он. — Я всегда приду к тебе на помощь, если понадобится.
— Я знаю, — кивнула она. И вдруг спросила, слегка напрягшись: — Ты не возражаешь, если я остановлюсь на какое-то время у тебя? Если ты захочешь привести женщину, я всегда смогу переночевать в гостинице.
— Не говори глупостей, — ответил Хэдриан прямо. — В настоящий момент в моей жизни нет никакой женщины.
Брин была удивлена. Ее кузен имел приятную внешность, хорошо оплачиваемую работу и был одним из тех мужчин, на которых обратит внимание любая женщина. Что-то странное происходит с женским населением Йорка.