Led Zeppelin. Самая полная биография
Шрифт:
«Нет, – невозмутимо отвечает Джимми, – я хочу заниматься биологией».
Ведущий смеется и просит Джимми рассказать об этом подробнее. «Я хочу изобрести средство от рака, если к тому времени его еще не откроют», – говорит Джимми. «То есть ты собираешься изучать микробы?» – уточняет ведущий, демонстрируя очень ограниченные познания в данной области. Позже Джимми признался, что очень нервничал во время интервью и все, о чем он упомянул, скорее всего «просто проходили в школе на той неделе».
James Page Skiffle Group просуществовали недолго. Скиффл служил неплохим стартом для занятий музыкой, но представлял собой пройденный этап. Джимми признавал, что «в музыке и в самих песнях скиффл присутствовала доля блюза, но в их исполнении не было драйва».
Драйв был в рок-н-ролле.
К
21
Камень, найденный в XVIII веке при завоевании Наполеоном Египта у г. Розетта и давший ученым ключ к переводу древнеегипетских иероглифов на языки Европы. Прим. пер.
Вскоре они разузнали, что в кинотеатре соседней деревни Стоунли крутят один из первых джукбокс-мюзиклов «Rock, Rock, Rock!». «Фильм был отстойный, – вспоминает Дэйв Уильямс, – пока на экране не появились Чак Берри и The Johnny Burnette Trio. Мы разинули рты от удивления». Мальчишек впечатлила бунтарская энергия, с которой Бернетт и его группа исполнили «Lonesome Train», а во время выступления с песней «You Can’t Catch Me» Чак Берри показал себя как блестящий шоумен. Друзья чуть не вскочили со своих мест, когда Берри с гитарой прошелся по полю кадра, демонстрируя свою утиную походку и насмешливо глядя в камеру. На следующий день они снова пришли в кинотеатр, только ради этого номера. Уже позже им довелось посмотреть «The Girl Can’t Help It», еще один низкосортный фильм, где сюжет служил лишь предлогом для музыки. Именно музыки… Если Чак Берри разжег их аппетит, то Литтл Ричард, Джин Винсент, Фэтс Домино и Эдди Кокран подали великолепный десерт. «“Twenty Flight Rock” взорвала нам мозг, – признается Уильямс, – других ребят в кинотеатре музыка не интересовала. Ведь они пришли посмотреть на буфера Джейн Мэнсфилд. Но мы с Джимми вышли из кинотеатра, желая быть Эдди Кокраном. Мы приходили на показ этого фильма снова и снова».
Джимми сразу же задумался над своим сценическим имиджем. Внешне он был во всех отношениях интересным парнем: брюнет с фарфорово-бледным лицом, манящим взглядом и чувственными губами. Как только гитара оказалась у него в руках, он решил поработать над остальными составляющими образа. Он не мог позволить себе черные кожаные брюки, просторную розовую рубашку и серебристый жилет. Как и огромную фирменную оранжевую гитару «Gretsch» Эдди Кокрана. Но зато Джимми сразу просек, как играть его песни. Он мог принимать эффектные позы. И нужные рок-н-рольные замашки стали приходить сами собой.
Конечно, больше, чем внешняя сторона его волновали стиль и содержание музыки. Джимми слушал рок-н-ролл и постепенно приходил к пониманию, что хитмейкеры вроде Джина Винсента, Элвиса Пресли, Дейла Хокинс и Билла Хейли не единолично заряжали свои песни драйвом. Звук и тот накал страстей, который Джимми так любил, создавала армия невоспетых гитаристов, способных извлечь из шести струн изящный и соблазнительный звук, не привлекая внимания к собственным персонам. Постепенно он узнал их имена, хотя их не указывали на пластинках и не объявляли по радио: Джеймс Бертон, Клифф Гэллап, Скотти Мур, Джо Мэфис, Хьюберт Самлин, Джонни Уикс, Мэтт Мерфи. Их гитарные соло будоражили воображение Джимми. Он внимательно слушал, изучал, копировал штрихи, экспрессию, вплоть до выражения лиц, самостоятельно изучая их технику игры подобно тому, как учат новый язык.
«От повлиявших на меня соло у меня мурашки по спине бежали, – говорил он. – На их освоение у меня уходили часы и дни. Сначала это были аккордовые соло Бадди Холли, подобные “Peggy Sue”, а затем, конечно, соло Джеймса Бертона на записях Рики Нельсона. Здесь начались трудности».
«Джимми просто помешался на Джеймсе Бертоне, – говорит Дэйв Уильямс, – помню, я купил в магазине несколько подержанных пластинок Рики Нельсона и оставил их у Джимми. Через неделю дорожки на пластинках, которые он проигрывал по многу раз ради этих чертовых проигрышей, были стерты напрочь. Он буквально помешался на них».
Снятие гитарных соло с пластинок напоминало решение головоломок. Джимми относился к этому занятию словно дешифровщик кодов в Блетчли-парке [22] – со всей серьезностью. «Я слушал пластинку, каждый раз передвигая иглу на начало соло, – объяснял он. – Двигая иголку туда-сюда можно было испортить пластинку».
«Он никак не мог снять инструментальный проигрыш в песне “It’s Late”», – вспоминает Уильямс. Эта задача ставила Джимми в тупик.
Трюк заключался в скольжении по струне на несколько ладов вверх, после чего следовал пулл-офф (сдергивание) соседней струны и ее подтяжка, чтобы добиться эффекта звонкого подвисания. Забавно, что Род Уайатт, школьный приятель Джимми, настроивший ему первую гитару, успел снять это соло и одним субботним утром объяснял Джимми как оно играется. За это время они успели освоить риф к песне «My Babe», еще одну выдумку Бертона, требовавшую определенных усилий. Два гитариста регулярно собирались дома у Джимми, чтобы попрактиковаться и обменяться новыми находками. Со временем они разобрали все творения Джеймса Бертона и Клиффа Гэллапа. По словам Уайатта, Джимми мог с закрытыми глазами играть эти «посвященные малышкам» песни. «Этот гитарный стиль мы любили больше всего».
22
Блетчли-парк (англ. «Bletchley Park»), также известный как «Station X» – особняк, расположенный в городе Милтон Кинс. В период Второй мировой войны в Блетчли-парке располагалось главное шифровальное подразделение Великобритании. Прим. пер.
Учиться играть по пластинке было увлекательным занятием, но Джимми хотел увидеть живую игру. По пятницам вместе с Дэйвом Уильямсом они стали гулять неподалеку от местного концертного зала «Ebbisham». Старейшины города, отчаявшись загнать подростков по домам, на выходные переименовывали одно из помещений местной церкви в «Contemporary Club» («Современный клуб»), чтобы молодежь могла потанцевать там под музыку местных групп. «Мы были недостаточно взрослыми, чтобы нас пустили внутрь, – вспоминает Уильямс, – поэтому мы с Джимми прокрадывались к пожарному выходу и оттуда слушали выступления».
Их любимым коллективом стала группа Chris Farlowe and The Thunderbirds. Как и сотни других команд в Англии, они старались сделать имя, играя кавер-версии современных хитов. Но у этого коллектива было на руках два козыря, которые выгодно выделяли их из общей массы. Во-первых, Крис Фарлоу действительно умел петь. Его хриплый голос и блюзовая подача могли преобразить любую песню. Блюз «Stormy Monday», как и песни Джимми Рида, исполненные вместе с группой, звучали потрясающе. Он первым в городе исполнил «Just A Dream» и «My Babe», чем буквально очаровал публику. А во-вторых, на гитаре играл Бобби Тейлор.
Бобби Тейлор, по местным меркам, был потрясающим виртуозом. «На нас очень сильно повлиял Бобби, – говорит Джон Спайсер, который позже играл вместе с Джимми в Neil Christian & The Crusaders, – у него была яркая, очень заводная манера игры».
«Джимми боготворил Бобби Тейлора, – вспоминает Дэйв Уильямс, – как только мы смогли договориться, чтобы нас пускали, мы вставали в конце зала и смотрели, как Бобби солирует в песнях превосходного Джимми Рида. Пейдж не мог оторвать глаз от гитары».