Лед
Шрифт:
– Ты чего делаешь, Селин? – уставился я на него, отряхивая поднятую с пола куртку от пыли. – Сваливать надо.
– Погоди ты. Думаешь, они на встречу с пустыми руками явились? А чем они за камушки рассчитываться собирались? – Денис перешёл к трупу Лехи. И почти сразу же покрыл матом и самого покойника, и всю его родню.
– Что случилось? – спросил я, убрав тесак в ножны, и здоровой рукой перехватил брошенную мне в грудь пачку банкнот.
– Вот что случилось, – прорычал Селин и сунул мне в лицо вторую пачку. – Двести тысяч бумагой.
– И что? Мало? – не понял
– Мало, не мало... Куда ты эти бумажки денешь? Тысячными банкнотами раз в полгода расплачиваются. Семёра моментально вычислит.
– Так и так вычислит. – Я вынул у него из руки вторую пачку. – Себе не возьмёшь?
– Нет. Хоть пара дней форы будет. – Денис протянул мне два империала. – Как договаривались.
– На цепь с крестом внимание обратил? – Монеты никак не хотели пролезать в карман джинсов.
– Слишком приметные. Лучше не связываться, улика стопудовая.
– А что со стволами?
– Два ТТ. Вот их точно брать не стоит.
– Угу, давай сваливать отсюда. – Пол под ногами покачивался, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы вписаться в дверной проём. – Есть у меня надёжный человек, которому деньги пристроить можно.
– Тебе хорошо. – Денис поддержал меня под руку, когда мы спускались по лестнице. – А я даже алмазы сдать не смогу, пока не выясню, кто Леню с бандитами свёл.
– Один мой знакомый камнями занимается. Хочешь – встречу организую, – предложил я, когда мы вышли из подъезда. Солнце ослепительно резануло по глазам, пришлось зажмуриться, а потом и вовсе прикрыть глаза ладонью. Снег под выбитыми окнами забрызгало каплями крови. Да, пораскинул Пью мозгами, ничего не скажешь.
– Когда? Ты завтра уходишь, а мне сегодня не до этого. Тебя как, до клиники проводить?
– Проводи лучше до торгового угла. – До клиники далеко, да и Хирург вряд ли на дежурстве сегодня. – Может, с нами в рейд пойдёшь? Бандиты это дело так не оставят.
– Нет, спасибо.
– Как знаешь. Интересно, сможет Семёра до конца дня узнать, кто этих оленей завалил? – скорее сам у себя, чем у Дениса, спросил я. Да, интересно – это не то слово. Нет, сегодня ещё опасаться нечего. Только если Денис меня сдаст, но ему это не с руки.
– Do cats eat bats? – продекламировал вдруг Селин.
– Чего?
– Не бери в голову, – отмахнулся Денис, – эту проблему я как-нибудь решу.
– Тебе видней. А насчёт алмазов подойди к Игорю-сапожнику.
– К Игорю? Это тот, который на блошином рынке у Южного бульвара лавку держит? Не, с Коммуной дел не имею.
– Чего так? – удивился я.
– Да достали. Типа, они коренные, а все остальные дерьмо собачье, – зло процедил Селин.
– Надумаешь – скажи от меня. – Боль в руке постепенно усиливалась, меня замутило, и я замолчал, тратя все силы на то, чтобы не потерять сознание. В голове крутилась только одна мысль: «не отрубиться», «не отрубиться». Тут не до разговоров. Стены домов неожиданно выросли и, слегка покачиваясь, терялись в туманной выси. Окончательно повиснув на плече у Дениса, я опустил глаза к земле и механически переставлял ноги. Только бы дойти, дойти...
От пельменной до торгового
– Здорово, Салават. Мы к тебе, – прохрипел Денис и прислонил меня к крыльцу. Из последних сил я вцепился здоровой рукой в перила.
– Решил наконец обрезание сделать? – Башкир прищурил глаза, в которых мелькнул хитрый огонёк.
– Хорош прикалываться, не видишь – человеку плохо. – Селин с шумом выдохнул воздух.
– Да уж вижу, что не хорошо. – Тонкие губы лекаря искривились в ухмылке. – Заводи его, но учти – я аборты не практикую.
– Ты, Денис, иди. Здесь я сам. – Я оттолкнул протянутую ко мне руку и, пошатываясь, поднялся по ступенькам. – Счастливо.
– Бывай. – Денис зашагал по улице, потом резко остановился у плаката со схематичным изображением автомата Калашникова – снизу шла надпись «АК – твой лучший друг! Продажа, обслуживание, лицензии, пломбы» – и свернул к «Булату».
Я кое-как прошёл в приёмный покой, уселся на кушетку и скинул с плеч куртку. Окрашенные в мягкий розовый цвет стены то удалялись, то приближались, стол расплывался в коричневое пятно, и только белый металлический шкаф со склянками и инструментами сохранял неподвижность. Да, колбасит меня не по-детски. Салават развязал намотанный на руку обрывок свитера и несильно надавил на плечо. В глазах вспыхнули блестящие точки, мир закружился в вихре разноцветных огней, и я потерял сознание. Когда очнулся, то уже лежал на кушетке, а лекарь, опустив скуластое лицо прямо к опять начавшей кровоточить ране, что-то внимательно там рассматривал.
– «Мантра безразличия», что ещё? – не подняв головы, спросил он.
– Необработанный поток силы, – прошептал я пересохшими губами.
– Дебил, – покачал головой Салават, зажмурился и провёл ладонью по плечу. Тёплая волна прошла по коже от ключицы до локтя.
– Я ж не лечить – кровь остановить только, – попытался оправдаться я.
– Всё равно дебил. Пуля в ране – как поток можно выровнять? – Лекарь подошёл к белому шкафчику и открыл дверцу. – Случай сложный: кость раздроблена, пуля в ране, ещё и самолечением занимался. Запросто без руки остаться можешь...
– Сколько?
– Полсотни. Есть деньги с собой? – Доставать инструменты и зелья целитель не спешил.
– Полтинник?! Да Хирург за огнестрел конечностей больше империала не берёт. – Мне удалось повернуться на бок и расслабить затёкшую шею. – Двадцатка максимум.
– Не вертись! До Хирурга ещё добраться надо.
– Империал за операцию, золотой извозчику. Чистая экономия четыре рубля. – Я снова лёг на спину.
– Я за осмотр меньше пяти рублей не беру. – Салават от шкафа не отошёл и задумчиво разглядывал блестящий скальпель. – Плати и катись к своему Хирургу.