Лэд
Шрифт:
Тщетно бил он ее лапой, сначала одной, потом двумя. У него получалось чуть сдвинуть намордник в сторону, но не более того, а каждое новое движение стальных прутьев ранило его нежный нос и еще более нежные чувства сильнее прежнего. Лэд пробовал тереться намордником о подушки сиденья — с тем же неутешительным результатом.
Тогда Лэд посмотрел на спины своих богов и едва слышно заскулил. Этот звук не был услышан в шуме и гаме вечернего города. А по собственной воле — чтобы сказать доброе слово или приласкать страдальца — ни Хозяин, ни Хозяйка не оборачивались: они с головой ушли в неразбериху дорожной ситуации. Чтобы избежать столкновения, им приходилось отдавать управлению машиной все внимание до
Лэд поднялся на лапы. Поскальзываясь на кожаном сиденье и пытаясь удержать равновесие, он стал изо всех сил тереться углом намордника о стойку опущенной крыши автомобиля. Он стремился создать такое усилие, которое ослабило бы хватку противной штуковины.
В этот момент на проезжей части образовался просвет. Хозяин прибавил скорость и, обогнав грузовик, резко свернул на боковую улицу.
Из-за внезапного маневра автомобиля Лэд потерял равновесие, и его швырнуло к одной из задних дверец.
Дверь, неплотно закрытая, не выдержала, когда об нее ударились восемьдесят фунтов, и распахнулась настежь. В следующий миг Лэд оказался на грязном асфальте.
Колли шлепнулся на бок с такой силой, что из него вышибло дух. Прямо у него над головой горели две фары того самого грузовика, который только что обогнал Хозяин. Грузовик ехал добрых двенадцать миль в час, а пес упал всего в шести футах от его широких передних колес.
Помните, что колли отличается от всех животных на земле. В худших своих проявлениях это скорее волк, чем пес. А в лучших может похвастаться молниеносным волчьим инстинктом, которого нет ни у одной другой породы собак. Вот по этой-то причине Лэд и не был раздавлен насмерть там и тогда, не погиб моментально под передними колесами трехтонного грузовика.
Шины уже коснулись его шерсти, когда Лэд напрягся, подобрал под себя все четыре лапы и отпрянул в сторону. Грохочущий грузовик пронесся всего в шести дюймах от него.
После экстренного прыжка Лэд сумел приземлиться на лапы, вне досягаемости грузовика, но не на той стороне дороги. Он приземлился под самым бампером легкового автомобиля, мчавшегося в обратном направлении. И опять прыжок, подсказанный инстинктом и только им одним, спас собаку от этой новой смертельной угрозы.
Лэд тряхнул мордой и стал жалобно оглядываться в поисках своих божеств. Но в слепящем свете фар, среди мельтешения машин даже опытный человеческий глаз не смог бы отыскать нужный автомобиль. Более того, Хозяйка и Хозяин уже проехали с полквартала по другой, менее запруженной улице и наверстывали упущенное в пробках время, прибавив скорость, а затем снова свернули на северо-запад. Они не оглядывались назад, потому что прямо перед ними ехала машина, водитель которой не очень уверенно чувствовал себя за рулем, судя по его манере вождения, и Хозяин пытался как можно безопаснее обогнать его.
До самого Риверсайд-драйва, то есть еще почти полмили, ни Хозяин, ни Хозяйка не обернулись для приветливого словца или взгляда любимой собаке.
А в это время Лэд стоял в растерянности посреди площади Колумбус-серкл и тяжело дышал. Миллион разнообразных машин, от старенькой колымаги до трамвая, казалось, мчались прямо на него — со всех сторон одновременно. Только он отскочит, увернется, проворно избежит одной угрозы, как на него уже надвигается другая или пятьдесят других.
И все то время, что он пытался уклониться от опасности, его испуганные глаза и трепещущие ноздри выискивали Хозяйку и Хозяина.
В этой мешанине вспышек и сумерек его зрение ничего не говорило ему, кроме того что очередное урчащее авто вот-вот собьет его насмерть. Но его нюх поведал ему то, о чем не мог поведать с самого утра: что за вонью бензина и конины и бессчетными людскими запахами чувствуется близость
Только благодаря чуду удачи и ловкости сумел он пересечь Колумбус-серкл и выбрался на тротуар, идущий вдоль низкой стены из серого камня. Позади той стены, подсказывал Лэду нюх, лежали мили газонов, деревьев и озер. Это был Центральный парк. Однако запах парка не принес с собой запаха Хозяйки или Хозяина. А к ним он стремился бесконечно сильнее, чем даже в возлюбленный сельский край. Он пробежал по тротуару несколько родов [4] , нерешительный, тревожный, глядя во все стороны. Потом, должно быть, заметив в противоположном направлении фигуру, показавшуюся ему знакомой, бросился туда и бежал на полной скорости на восток примерно половину квартала. Там он совершил опасный выход на середину гудящей моторами улицы, обманутый видом проезжающей машины.
4
Род — британская и североамериканская поземельная единица длины, равная 5,0292 метрам. — Примеч. пер.
Эта машина двигалась со скоростью двадцать миль в час. Но менее чем за квартал Лэд нагнал ее — несмотря на то что ему приходилось то и дело уклоняться от столкновений и под лапами у него был непривычный замасленный асфальт. Когда он оказался возле машины, один взгляд кверху сказал ему, что погоня была напрасной. И он опять проделал полный опасностей пусть к тротуару.
Там он и остановился, испуганный, удрученный — потерянный!
Да, он потерялся. И он понял это — понял со всей ясностью, как какой-нибудь горожанин, силой волшебства вдруг перенесенный в необитаемые Гималаи. Он потерялся. И Ужас сковал его душу.
Обычная собака могла бы и дальше растрачивать силы и рисковать жизнью, бесцельно носясь взад и вперед, с надеждой подбегала бы к каждому встреченному незнакомцу на своем пути и разочарованно отходила бы от него, а потом начинала бы все заново.
Лэд был слишком мудр для этого. Он потерялся. Его обожаемая Хозяйка почему-то оставила его, и Хозяин тоже, они бросили его в этом сумасшедшем месте — совсем одного. Он стоял там, безнадежно понурив голову и опустив хвост; его большое сердце онемело.
Потом он вспомнил о том, что противный намордник все еще на нем. В стрессе последних минут Лэд забыл о боли и раздражении, которые доставляла ему эта вещь, а теперь они еще усугубили его отчаяние.
Как больное животное уползает в лес или пустынное место в поисках покоя, так и больной душой Лэд отвернулся от лязга и едкой вони улицы, чтобы отыскать пятачок живой природы, запах которой он недавно учуял.
Он перепрыгнул через серую стену и с треском приземлился в безлистный кустарник, который окаймляет южную границу Центрального парка.
Здесь тоже были люди, и огни, и автомобили, но их было меньше и они были дальше. Пса окружали темнота и одиночество. Он опустился на мертвую траву и часто задышал.
Стоял конец февраля. Погода в последние день-два установилась мягкая. Бурая земля и черные деревья издавали смутный запах неторопливой весны, хотя менее чуткие ноздри, чем ноздри Лэда, его не различили бы.
Сквозь горечь на сердце и гнетущую боль от намордника Лэд стал осознавать, что он устал и что внутри у него все свело от голода. Подобно большинству легко возбудимых собак, во время Выставки он пил много воды и отказывался проглотить хотя бы кусочек пищи. Он утомился и извелся сильнее, чем после пятидесятимильной пробежки. Ужасные волнения прошедшего получаса окончательно лишили его сил.