Леденящая жажда
Шрифт:
20 декабря 1986 года, 11.44
На вопросы этого человека Соня не отвечала принципиально. Он приходил каждый день в одно и то же время. Переступая порог ее камеры, больше похожей на больничную палату, он церемонно здоровался и бесстрастно смотрел ей прямо в лицо.
Да, эти люди везде одинаковы. С сотрудниками спецслужб у нее отношения никогда не складывались.
— Мисс Софи, вы еще долго собираетесь молчать? — Она не удостоила его ответом.
— Постарайтесь
Соня ощутила полную безысходность. Этот набор фраз он повторял каждый день уже около месяца. Конечно, так долго продолжаться не может, никто бы этого не выдержал, а уж она в нынешнем состоянии — тем более.
Сил уже не было. Пришлось сдавать позиции.
— Постараюсь продержаться подольше! — сказала она по- русски.
— Я вас не понимаю, — последовал ответ по- английски.
— Тогда позови переводчика. — Соня упрямо продолжала дискуссию на родном языке.
— Так не годится!
— Конечно, не годится. А ты чего хочешь?
— Мисс Софи, постарайтесь понять…
Соне надоело ломать комедию, и она промолчала.
— Постарайтесь понять, что чем раньше мы добьемся результата…
— Тем раньше я стану не нужна, как отработанный материал. — Это была первая фраза, сказанная ею по- английски за все последнее время.
— Радует, что мы хотя бы понимаем друг друга.
— Это иллюзия, просто вы мне надоели до чертиков!
— Зачем так невежливо?!
На что он вообще рассчитывает?! Он что думает; они на приеме у английской королевы?! С чего это она должна с ним миндальничать и стараться выбирать выражения? Надо называть вещи своими именами: тюрьма так тюрьма — и вести себя соответственно.
— Мне кажется… мне кажется, вы не понимаете, с кем имеете дело.
— Не исключено. Тогда потрудитесь уточнить, с кем именно.
— Вы прекрасно понимаете, о чем я.
Вот тут он ошибается. Она действительно не понимает, что здесь делает, чего им от нее надо, какой такой страшный секрет она может выдать?! Ей даже приходили в голову мысли, что разведчикам, обремененным настоящими государственными тайнами, в такой ситуации должно быть легче: они хотя бы знают, за что все это и почему, и потом, у них есть конкретное задание. С того самого взрыва в гараже Соня лихорадочно ворошила в памяти свое прошлое и не могла найти ничего. Почти ничего…
Что касается последних намеков следователя, то тут он прав — взаимопонимание было полным. Они оба прекрасно понимали, с чем можно сравнить это заведение.
— Не злите меня. Это не в ваших интересах.
— Начинаются угрозы? Вполне в традициях вашей «конторы».
— Это неконструктивно.
— Как вам будет угодно.
— Хорошо, раз уж вы изволили разговориться, повторю мои вопросы еще раз.
Опять! Уже в который раз. В один прекрасный день она его голыми руками задушит, и сил хватит, настолько уже стала невыносимой эта ахинея.
— Я этого не выдержу.
— Потерпите.
— Не надо.
— Тогда я, пожалуй, послушаю.
— Еще раз повторяю: мне нечего сказать.
— Боитесь оказаться «отработанным материалом»?
— Я действительно не понимаю, о чем идет речь.
У следователя аргументов было немного, и, совершенно очевидно, ему самому порядком надоело переливать из пустого в порожнее.
— Вы же понимаете, что выйдете отсюда только при условии…
— Я уже слышала ваши условия. Что ж, придется придумать какую-нибудь занимательную историю…
— От вас мне нужна только правда.
— Какая правда? О чем вы?
— Хорошо. Вернемся к началу. Почему вы уехали из Советского Союза?
— Я уже не раз говорила об этом.
— Мне нужны конкретные факты, а не ваши эмоции по поводу ограничения свободы и ущемления прав личности.
Последняя фраза окончательно выбила Соню из колеи. И этому человеку хватает наглости иронизировать о правах и свободах! Навалилась безысходность, а навязчивый посетитель продолжал вещать, словно ничего не замечая.
— Ведь были же какие-то конкретные причины, побудившие вас уехать из Советского Союза, а потом покинуть и Швецию, где вам вроде бы жилось вполне вольготно. Мы, кстати, располагаем некоторой информацией о том, где и с кем вы там проживали…
— А это вас совершенно не касается, — вяло буркнула Соня.
— Не нервничайте, никто не собирается лезть в вашу личную жизнь.
— Вы как раз этим и занимаетесь! А что касается причины моего отъезда из Союза, то, если мне не изменяет память, я достаточно подробно изложила их, как только появилась в этой стране в качестве политической беженки.
— Вы уже черт знает сколько времени морочите мне голову! Любому терпению может прийти конец!
Он нервничал, он просто вышел из себя. Это с ним время от времени случалось. Соня в таких случаях не то чтобы радовалась — не тот повод. Просто приятно было сознавать, что не она одна здесь уязвима, что мучитель сам страдает и ему, наверное, тоже хочется поскорее покончить с этим кошмаром.
Он хрустнул пальцами. Принял какое-то решение.
— Вернемся к конкретике. Начнем с еще более раннего периода: вы, как сказано в досье, окончили химический факультет Ленинградского государственного университета?
— Совершенно верно, только как это связано с моим пребыванием здесь?
— Если до вас не доходит, придется помочь. Продолжаем наводящие вопросы. Чем вы занимались после завершения учебы?
— Работала.
— Где именно?
— На панели не стояла, не волнуйтесь.
— Вы можете назвать учреждение, в котором вы работали?
Самое смешное заключалось в том, что этот идиотский разговор повторялся с небольшими вариациями уже черт знает в который раз. И про учебу, и про работу… Это была тактика изматывания. И что за тайну они усмотрели в ее советском прошлом?