Леденящая жажда
Шрифт:
— Да, Ахмет, ты прав.
— Эти люди закона не знают! А ты спрашиваешь, как они живут. Да разве живет мужчина, у которого жена ходит в такой юбке, что едва задницу прикрывает?
— Так и есть.
Молодой человек думал не о законе, он думал о другом. Как можно жить все время в таком холоде? Но перебивать Ахмета он не стал.
Какое-то время они оба молчали, вздрагивая от каждого шороха. Телефон не подавал признаков жизни.
— Ахмет, что мы будем делать, если
— Он позвонит!
— Но…
— Никаких «но»!
— Посмотри — уже утро скоро, а до сих пор…
— Он позвонит, обязательно позвонит. — При этих словах у Ахмета начал подергиваться левый глаз. Так всегда бывало, когда он нервничал.
Асланбеку стало не по себе. «Уж если Ахмет потерял спокойствие, значит, что-то действительно не так», — мелькнула мысль. Но нужно было сдерживаться.
— А ты что, сомневаешься?!
— Просто я хочу понять…
— Что?
— Если… Ну допустим…
— Ты здесь не для того, чтобы «допускать». Делай, что тебе говорят, и не забивай себе голову.
— Я просто хотел спросить…
— Ну!
— Ведь все назначено на завтра?
— Да. Мы ждем сигнал, подтверждение.
— А если его не будет?
— Ты упрямый как осел. Твой отец тоже такой!
— Он и твой брат.
— Он мне не брат! Он предал нас. И тебе он не отец! Он предатель.
— Он в тюрьме…
— Там ему и место.
Асланбек не стал спорить. Помолчал, поиграл желваками.
— Я думаю…
— Ты здесь не для того, чтобы думать…
— Оно, конечно, так. Но если там какие-нибудь проблемы и он не может позвонить, что тогда? Мы сделаем это завтра?
— Как я скажу, так и будет.
Нервный тик усилился. Лучше было не спорить. В комнате опять воцарилось тягостное молчание.
За окном стемнело, дождь не прекращался. В свете фонарей и мигающих реклам на другой стороне было видно, как пешеходы снуют туда- сюда под неизменными зонтиками. Все ходят быстро: то ли спешат, то ли бегут от холода. Интересно, здесь всегда так промозгло?
Вот все эти люди бегут куда- то, торопятся — зачем-то им все это надо. Им кажется, что ничего важнее на свете нет.
Но если два человека в холодной квартире дождутся звонка, то завтра всех этих людей не будет. Страшно.
Асланбек украдкой глянул на дядю — тот мрачно смотрел прямо перед собой, тик вроде бы прекратился.
«Хорошо, что он не может залезть мне в голову. Этого он бы точно не одобрил. Врагов жалеть нельзя».
Надо было как-то разрядить обстановку.
— Ты сегодня куда ходил?
— Не твоего ума дело. По делам!
— Понятно. Слушай, завтра… Если все пойдет как надо, где бросать
— Я приглядел одно место.
— Все сделаем, а потом? Сразу сматываемся?
— Да.
— Мы же знаем, как эта штука действует.
— Это уж точно, знаем.
Они разговаривали, не глядя друг на друга. Оба думали только о телефоне, и ни о чем другом. Для человека, привыкшего подчиняться приказу командира, принимать решение — всегда испытание.
— Уедем сразу?
— Да. Как можно быстрее. Здесь совсем другое дело. Город большой. И если уж перекроют выезды, то намертво.
— На чем поедем?
— Удобнее на поезде. Контроля меньше. С проводницей всегда договориться можно.
— Как знаешь.
Разговаривать, собственно, было не о чем. И мысли тоже ничего, кроме предстоящего звонка, не занимало.
Они привыкли молчать, сосредоточившись на выполнении одной-единственной задачи. Молчание их не тяготило. Настоящий мужчина много не говорит, настоящий мужчина должен уметь молчать. Настоящий мужчина должен уметь ждать.
Все нестерпимее становился холод. Асланбек озябшими пальцами вытащил из пачки сигарету. Чиркнул спичкой — звук сухим треском прорезал тишину.
Ожидание становилось осязаемым — это было нечто вязкое, липкое, заполнявшее всю комнату.
И вдруг — звонок! Ахмет ринулся и замер с поднятой трубкой. Асланбек, не отрывая глаз, наблюдал, как меняется выражение его лица — от возбуждения до недоумения, смешанного с беспокойством.
— Что, что он говорит?! — не выдержал Асланбек.
— Не понимаю…
— Что? Что?
— Сразу отключились…
— И что это значит?
— Не знаю, замолчи!
— Подожди, может, связь оборвалась?
— Я же сказал, заткнись!
Ахмета лучше было не трогать, он явно был не в себе. В комнате снова воцарилось молчание, но уже какое-то зловещее.
— Он сейчас перезвонит, не нервничай так, — сказал наконец Асланбек.
— Не знаю, что там случилось.
— Откуда он должен звонить?
— Если бы я знал! Наверное, из главного лагеря.
— Значит, все будет нормально. Это связь, дело только в связи.
— Он даже ничего не сказал.
— Как — ничего? Сразу гудки?
— Да.
— А он ли это?
— Кто еще может сюда звонить?
— Не знаю. Вчера были какие-то звонки, ошибочные.
— Странные ошибки, подозрительные.
— Ведь дата звонка была назначена?
— Да. На сегодня.
— Подождем еще. Если он должен позвонить, то позвонит.
И снова два взгляда вонзились в старый телефонный аппарат. На этот раз молчание было долгим.