Леди ангел
Шрифт:
«Где это он был? — завертелась в ее голове беспокойная мысль. — И с кем? Возможно ли, чтобы он провел ночь один? Можно ли верить его смехотворным утверждениям об „обете воздержания“? И можно ли позволить себе волноваться по такому поводу?» Ее душу терзали противоречивые чувства — подозрительность, беспокойство, надежда, — и все это сплелось в невообразимый клубок.
Кит подошел ближе, и Анджела увидела, в каком ужасающем состоянии находится его одежда. Он шел в туфлях на босу ногу, но главное — темные полосы на белой рубахе… Кровь! Конечно, это была Оливия. Узнав характерный знак любовных повадок своей давней знакомой, Анджела испытала приступ безотчетного
Лгун! А она-то поверила ему, как сопливая девчонка первому мужчине в своей жизни. Преданная, обманутая, соблазненная обаятельным негодяем. «Будь ты проклят! — подумала она, глотая слезы обиды. — И будь проклята Оливия за то, что смогла так легко завладеть им!»
Кит внезапно пропал из виду — его скрыла тень высокой крепостной стены. А она все стояла, прижавшись щекой к холодному оконному стеклу, чувствуя себя глубоко несчастной, одураченной, раздавленной… и полностью беспомощной перед сжигавшим ее изнутри желанием, которое не считалось ни с какими доводами рассудка.
Она по-прежнему хотела его — вопреки всему: женщинам, бывшим в его жизни и побывавшим в его постели, кровавым отметкам, оставленным Оливией, вопреки здравым подсказкам холодного ума. До чего же странно было стать жертвой мужчины, который не знал иных чувств, кроме мимолетной страсти! До чего жестоко обошлась судьба с ней — женщиной, которая сама предпочитала руководствоваться именно этим чувством!
Завтрак обещал стать сущей пыткой. Оливия не упустит случая покрасоваться в роли завоевательницы, а она — Анджела — будет обречена наблюдать за ними двоими, обменивающимися многозначительными взглядами, переговаривающимися на особом, закодированном языке любовников, назначающими друг другу новую встречу, притворяясь, что ведут беседу о каких-то пустяках. Однако в узком кругу избранных, собравшихся в замке Мортон, столкновение было неизбежным — если не за завтраком, то уж во всяком случае за обедом, чаем или ужином. А значит, надо взять себя руки и спуститься в столовую, заранее приготовившись быть свидетельницей тошнотворной сцены воркования двух развратных голубков. Слава Богу, уик-энд подходил к концу, а уж один день она как-нибудь продержится.
Кит уже был в «утренней столовой», когда Анджела наконец появилась к завтраку. Войдя, она ни единым жестом не показала, что заметила его. Столы-буфеты тянулись вдоль двух стен. Их полированная поверхность была уставлена разнообразнейшими горячими блюдами и холодными закусками. Посуда тоже была необычна. Повсюду тускло мерцало знаменитое столовое золото Мортонов. Анджела заранее решила, что подойдет к самому отдаленному столу, возьмет совсем немного еды и, наскоро позавтракав, сразу же вернется к себе в комнату. План был вполне реален. В толчее гостей, вставших спозаранку, чтобы успеть позавтракать вместе с принцем перед походом в церковь на воскресную службу — этой привычке он никогда не изменял, — остаться незамеченной было вовсе не сложно.
И если бы не личное вмешательство Берти, ее план вполне мог осуществиться. Однако принц позвал ее за свой стол так громко, что Анджела просто не посмела притвориться, что не расслышала его. Он шумно захлопотал, освобождая для нее место рядом с собой, затем закричал лакею, чтобы тот принес еще одну чашку чаю. Алиса Кеппел была вынуждена отодвинуться вместе со своим стулом. Усевшись за стол, Анджела быстро, но учтиво поздоровалась со всеми. Мортоны, как и подобает сельским жителям, были румяны и благодушны; Алиса, как всегда безупречно одетая, приветливо улыбнулась в ответ. Наконец Анджела бросила взгляд на последнего представителя небольшой компании, разместившейся
У Анджелы похолодело внутри при виде красноречивых меток, оставленных Оливией. Если у нее раньше и были какие-то сомнения, то теперь от них не осталось и следа. Кит казался бледным призраком ночи разврата. Ее снова захлестнула волна ненависти.
— Ты пойдешь с нами в церковь? — спросил принц. Ей потребовалось совершить над собой усилие, чтобы понять этот вопрос, обдумать его и сформулировать соответствующий ответ, как если бы она находилась не в дружеской компании, а подвергалась допросу с пристрастием. В конце концов графиня выдавила из себя:
— Только не сегодня утром.
И затем надолго умолкла, поскольку никак не могла придумать правдоподобного объяснения для своего отказа.
— Анджела неважно чувствовала себя ночью, Берти. Я уверена, что ей лучше отдохнуть, — вмешалась в разговор, как всегда, благожелательная Алиса Кеппел.
— Ты что же это, никак захворала, милая? — В голосе принца прозвучала неподдельная тревога.
— Ничего страшного, — ответила она слабым голосом. — С самого начала сезона я чувствую какую-то необъяснимую усталость.
— Вечно ты перегружаешься, — пожурил ее принц.
— Ничего не поделаешь, сила привычки, — лицемерно согласилась Анджела. — Из года в год одно и то же. Ничего, отдохну в Истоне на будущей неделе.
— Уж будь добра, душечка, отдохни как следует. Тебе нельзя болеть, тем более что шотландские каникулы уже на носу, а там придется постоянно быть на свежем воздухе.
— К тому времени я поправлюсь, — через силу улыбнулась графиня.
Алиса снова вовремя отвлекла внимание Берти, задав ему вопрос о том, в какой форме находится нынче Уинслоу. Немедленно воодушевившись, Берти пустился в сотый раз с гордостью пересказывать историю о том, как накануне его любимый жеребец выиграл скачки. Теперь, когда от нее требовалось только одно — изображать внимание, Анджела смогла наконец приняться за еду, чтобы потом, извинившись, удалиться в свою комнату. Сидеть напротив Кита, притворяясь, что тебе нет ровным счетом никакого дела до любовных похождений этого мерзавца, когда на его физиономии отпечатались все подробности бурной ночи, оказалось гораздо труднее, чем представлялось вначале.
Он же, как ящерица, застыл в расслабленной позе: голова бессильно прислонена к спинке стула, глаза полузакрыты. Создавалось впечатление, что Кит погрузился в дрему. К тому же он совсем не ел — только пил изредка воду со льдом да ронял иногда пару-другую слов, когда принц интересовался его мнением относительно того или иного эпизода скачек. Что касается четы Мортонов, так те вообще не проронили ни слова на протяжении всего завтрака. Но это ни капли не смущало Берти, привычного к странностям светских мероприятий. К тому же ему нужны были не столько собеседники, сколько слушатели.
Как раз в тот момент, когда принц Уэльский завершал повествование о скачках, в «утреннюю столовую» стремительно вошла Оливия. Ярко-алое платье из тонкого атласа придавало ее облику какую-то особую порочность. Замерев на секунду в дверях, она направилась прямиком к столу, за которым восседал наследник престола. Подойдя, она ненадолго остановилась возле Кита, довольно развязно коснувшись своим бедром его руки. Затем, нежно дотронувшись до его оцарапанной щеки, Оливия с деланым сочувствием промурлыкала: