Леди Артур
Шрифт:
А я наклонился к Лукреции, как к знатоку храмовых порядков:
— Что это сейчас было?
— Орденский бой, — шёпотом ответила она и взяла со столика кубок с вином. — Говорят, ещё со старой эпохи остался. Теперь веришь, что маленькая девочка смогла нескольких магов убить?
Я кивнул и продолжил наблюдать за схватками. От меня здесь многого не требовалось — просто быть статистом и болеть за своих женщин. А ведь они обе — что Катарина, что Урсула, — мои. Девушка и тётка.
Бои продолжились. Сейчас уже не было таких фееричных схваток. Катарина откровенно
Запомнилась только какая-то резвая девчонка, которая долго выматывала ландскнехтшу, пока та, наконец, плюнув, не сдалась. А пару раз в драку вступала на нашей стороне сержантка Ребекки Герда. Жилистая тётка шла напролом, при этом очень хорошо закрываясь от встречных ударов. Все же единоборства даже на земле известны ещё с античности, и что-то новое в этом придумать сложно. Тот же панкратион пережил почти без изменений больше двух тысяч лет.
— Ну, теперь самое весёлое, — чему-то обрадовалась Лукреция, когда из свитков с рекомендациями остался только один — тот, что она держала всё это время в руках. — И, кажется, я даже знаю, кто победит в этом турнире.
Была очередь Урсулы биться. Она уже тяжело дышала и подзывала разносчицу, стоя спиной к воротам и крича про медовуху.
После волшебницы слов во двор вошла здоровенная девица лет семнадцати, одетая в цвета городской стражи. Ни ростом, ни сложением она не уступала Урсуле — их фигуры были даже схожи, и победа в этой схватки явно оказалась бы не на стороне уставшей мечницы. Катарина осилила бы, но не её очередь.
Новенькая скинула с себя верхнюю одежду, оставшись в камизе, и повела широкими, совсем не женскими плечами. На лице с тяжёлыми, но не злыми чертами, играла какая-то странная улыбка. А ещё она очень пристально глядела в спину пьющей воду Урсулы.
Все замерли. Все ждали интересного боя. Но когда мечница повернулась, то не стала толкать пафосную речь, а молча опустила руки.
— Ты что здесь делаешь? — услышал я тихие слова.
— Удачу испытываю, — ответила пришедшая, пожав плечами.
— Иди отсюда.
— Нет.
— Топай домой, и чтоб я здесь тебя больше не видела! — громко закричала Урсула, указав рукой на ворота.
— Нет, мама! — с пол-оборота завелась девица. — Думаешь, только тебе можно получить приключения, славу, золото?! — прокричала она и сделала шаг вперёд, импульсивно взмахнув руками.
А по толпе прошёлся гам. Ещё бы, это уже не просто отбор кандидатов, а семейные разборки.
— Вот родишь мне четырёх внучек, будешь делать что хочешь!
— А сама-то помнишь, где меня родила?! — махнув рукой куда-то в сторону, выкрикнула упрёк молодая богатырша. — В каком-то трактире, в попавшемся на пути терции городишке, название которого ты даже не помнишь! Так что не тебе мне указывать.
— Я мать! Я имею право!
— А я уже взрослая! Я уже в городской страже служу! — снова махнув в сторону города, не уступала дочь.
— Тогда я тебя выкину отсюда, — процедила Урсула. — Служишь на воротах, так и служи дальше.
— А ты попробуй! — подалась вперёд богатырша. — Думаешь, я купила эту рекомендацию?! Я лучшая в дозоре по северному порту! В кулачном бое! В бое на алебардах! В стрельбе! Я четыре выстрела в минуту из мушкета делаю!
Все ждали, а Урсула, вдруг вытерла лицо, словно по нему побежали слёзы.
— Глория, тебя же убить могут, — голос её дрогнул.
— Тебя тоже, мама.
Урсула вдруг взмахнула рукой, резко развернулась и пошла в сторону крыльца.
— Да делай что хочешь! Убьют, домой не возвращайся! — бросила она через плечо, а потом села на крыльцо и шмыгнула носом. — Ваше сиятельство, ваша милость, — обратилась она к Клэр и Ребекке. — Отошлите её прочь.
Юная графиня, ясное дело, молча глядела с растерянным видом. Она просто не знала, что говорить. Да и не могла знать, опыта не хватало. Лишь мастиф Малыш, который лежал у ног своей хозяйки, поднял голову и с любопытством принюхался к ландскнехтше. Однако вопреки ожиданию, слово взяла не леди Ребекка, а Лукреция:
— Урсула, если мы берём с собой слабых мужчин и госпожу в положении, то, само собой, будет очень осторожны.
Женщина ещё раз шмыгнула носом, а потом кивнула:
— Как же, слабые они. Но будь по-вашему.
Сразу после этого огласили имена четырёх претенденток, попавших во второй тур, где они будут показывать умения во владении холодным оружием, разрубая вязанки канатов и тыквы на шестах, и соревноваться в стрельбе из мушкета, арбалета и лука по горшкам и соломенным мишеням.
Как-то в этой кутерьме я едва заметил, как Ребекке и Клэр подвели мужчину с почтовым соколом на рукавице и свитком с рекомендацией. Он поклонился и тихо, но отчётливо представился.
— Джек. Меня зовут Джек, госпожа…
* * *
Артём со вздохом оглядел большую и почти пустую комнату, которую ему предоставили. В ней не было ни санузла, ни телевизора, ни даже картин на стенах. Лишь кровать с балдахином, древний-древний умывальник, висящий над большим деревянным корытом, здоровенный обитый медными полосами сундук с круглыми ручками для переноски по бокам и железный, даже не лакированный, ночной горшок с крышкой.
— Мда-а-а, — протянул он, состроив мученическую физиономию, и вынес вердикт: — Дикари. Абсолютные и беспросветные дикари. Варвары.
За его спиной стояла назначенная то ли в телохранительницы, то ли в надзирательницы магесса. Особа, конечно, интересная, но не настолько, чтоб пасть по примеру местных недомужиков перед ней ниц.
— А больше мебели не будет? — спросил Артём, повернувшись к сопровождающей.
— Какая вам нужна? — спокойным, и даже слегка снисходительным голосом спросила та.
— Ну, хотя бы письменный стол и стул. Шкафы под одежду. Доску для того чтобы мелом на ней писать. До чего ещё вы додумались в вашем отсталом мирке?