Леди Артур
Шрифт:
Тут же на большом тюке сидела Урсула. Она осталась в этой кутерьме не у дел и потому просто глядела по сторонам, но с каким-то удручённым видом.
Катарина провела рукой по странному чёрному ободу колеса, упругому, как свернувшаяся в клубок змея. Обычно ремесленницы обивали колесо тонкими полосками железа, чтоб не стёрлось о дорожные камни, и только кто победнее ездил совсем с голыми колёсами. Да и сами они сделаны не из дерева, а из тонкого железа, а вместо спиц — стальные стержни. А вот «пошипнихи», которыми халумари торговали, знакомы. Свои цеховницы до сих
Нагнувшись, Катарина увидела стальные дуги, пружинящие, если толкнуть фургон в бок.
— Юрий, что это?
— Рессоры, — повернув голову, отозвался юноша, а потом стиснул кулаки и зарычал на своего собрата: — Да хватит уже! Мы так и через неделю не тронемся. Ты только телегу одну полчаса по описи сличал, а нам ещё доспехи и оружие раздавать. Лучше с паровым генератором разберись! Я в паровой технике не понимаю, танк не паровоз!
Юрий вздохнул и поглядел на Иваништа:
— Почему именно паровой? Почему не ториевый реактор?
Что такое «торивий ре-актор», Катарина не поняла, но, наверное, что-то волшебное.
— Ты сейчас сам на закипевший чайник похож, остынь.
— Ну почему?
— Ядерные технологии запретили, а таскать с собой десять тонн бензина — не самая хорошая идея. А к этому дров нарубили — и через полчаса готово. Роторный паровой движок выдаёт три киловатта — вам хватит.
И снова непонятные слова — нуклеро текнологиа, бензин, киловата.
Оторвавшийся от бумаги Андрэй толкнул в бок Юрия:
— Я знаю, как пользоваться. На заставе такой же был. Не сложнее скороварки.
Все замолчали. Но через некрытое время голос подала Урсула, указав рукой на крыльцо, где люди леди Ребекки тоже готовились к убытию.
— Только титьку бросила сосать и уже подвиги подавай, — бурчала мечница, глядя на свою дочку. — Маленькая ещё.
А эта маленькая без усилий подхватила за ручки сундук, который из дому вынесли две солдатки. И Глория не зря кичилась, что она лучшая в страже: ровесница Катарины легко победила всех в кулачном бою, показала ловкость в пользовании алебардой, фальшионом и мушкетом. Стреляла она похуже храмовницы, но не намного.
Катарина тоже не знала, чем заняться, и потому снова залезла в фургон. Внутри он был весьма занятен. По бокам — обитые чем-то мягким и упругим лавочки, на которых можно спать, как на перинах. Под лавками — очень хорошо подогнанные ящики, которые легко вытаскивались и задвигались обратно. Внутри лежали всевозможные свёртки в прозрачной, как рыбий пузырь, материи. Она слегка шуршала, и при этом легко сминалась под пальцами. А между возницей и остальными располагался большой сундук, закрытый на замок.
Девушка прислушалась: откуда-то снизу раздавался сильный храп. Влекомая любопытством, она спрыгнула с телеги и заглянула под дно. То, что сначала приняла за тюк, оказалось укрытой с головой возницей, видимо, решившей спрятаться от солнца и назойливых мошек под повозкой.
— Эй, — легонько поддела носком ботинка ее ногу Катарина.
Возница охнула и приподняла голову:
— Уже поехали?
— Нет. Собираемся.
— Поедем — пни посильнее, — ответила женщина и снова укрылась.
— Ты ночью что делала? — не унималась Катарина.
— Спала, — невнятно отозвалась возница.
— И не выспалась?
— Я впрок сплю, — и снова захрапела.
Катарина выпрямилась и обвела двор взглядом. Маленькой графственной сучки не видно, леди Ребекки тоже. Скучно. Все бегают, суетятся, мешки и сундуки носят. Вон, Герда кому-то уже челюсть ломает с криками: «Твари безрукие!»
А с Глорией нужно подружиться: надо же знать, что её сука-хозяйка задумывает. Правда, телохранительница может и в бездну послать, если наниматели не дружат. Но ведь Клэр даже очень хочет дружить с Юрием, а знать, что она думает о помощнице халумари, Глории не обязательно. Значит, дружба. Вот оруженоска вызывала неприязнь: такие по трупам пойдут, чтобы добиться своего; будет улыбаться Клэр, а за спиной нож ядом смазывать.
Катарина вспомнила, как графинька положила руку на колено Юрию, и, тихо зарычав, пнула колесо. Фургон едва заметно качнулся.
— Ужо поехали?! — раздался сонный вопрос из-под повозки.
— Нет. Спи, — пробурчала девушка, обошла фургон и присела на тюк рядом с Урсулой. К слову, мечница поедет не в этой повозке, а в другой, в которую сложены ящики с «пурборами» и «гиниратор». Там же поедет и Лукреция. Спору было много; Иваништ не хотел пускать туда волшебницу, но Юрий уговорил: мол, без ста грамм магичка не разберётся. Но что такое грамма и почему именно сто, он не объяснил, заставив ведьму недовольно поджать губы и сверкнуть глазами.
Было скучно. Кошачье любопытство толкало Катарину вперёд, но этого самого «вперёд» не было, хоть когти точи о забор. Она снова вскочила с места, прошла десяток шагов и сунулась в третью отведённую им телегу, где помимо огромного закрытого котла, похожего из-за трубок и плотной крышки с кожаными прокладками на алхимический куб, и посуды стояли мешки с круглыми клубнями, какими-то сушёными ракушками и разными овощами. Мяса не было. Даже рыбы не было.
— Да какого хрена! — снова раздалось со стороны Иваништа. Внезапно раздражённый тон сменился вежливым: — Я слушаю вас, госпожа.
— Не одолжите ли мне эти вещицы? — послышался в ответ голос Лукреции. Старший халумари засопел, словно не хотел отдавать что-то, в то же время не желая отказывать магичке.
Катарина выпрыгнула из кухонного фургона и подошла поближе. В руках волшебница, уже одетая в серое дорожное платье, держала коробочку со свинцовыми буковками, пинцет, бутылочки с разными чернилами и большую пачку белоснежной бумаги, какую только халумари делают. А вот пресса не имелось.
Теперь понятно, почему Иваништ злится. Он продаёт такие всем желающим завести собственную книгопечатню и водит любопытных показать на свои чудеса. А сами-то делают книги не так. У них большая, как мельничные жернова, коробка гудит и выплёвывает готовые письмена и картинки.