Леди-чертовка
Шрифт:
– В будущем у тебя хорошего еще больше, – ответил он весело.
– Никто не знает, что ждет впереди.
Фокс протянул ей руку:
– Значит, будем есть, пить и веселиться, пока есть возможность.
Они прошли в столовую, ярко освещенную свечами в канделябрах, напоенную ароматом цветов. Гигантский якобитский стол с ножками и перекладинами, вырезанными в виде перекрученных веревок, застилала белоснежная льняная скатерть. Вдоль длинной дорожки из пышных курчавых зеленых папоротников выстроился ряд широких серебряных
По обеим сторонам от стола выстроились ряды лакеев. Джентльмены помогали дамам сесть; лорд Фоксхолл отодвинул стул и для Фебы. Однако только она собралась расправить юбки, как вдруг застыла как вкопанная, увидев, кто усаживает за стол свою даму по правую руку от нее.
На карточке рядом с ее карточкой каллиграфическим почерком было выведено: «Мистер Уэстон Рейвенел».
У Фебы все внутри перевернулось.
Мистер Рейвенел повернулся к ней – и замер, явно удивленный не меньше. В парадном вечернем костюме он являл собой впечатляющее зрелище. Белая рубашка и галстук резко контрастировали с янтарным сиянием кожи, а приталенный черный сюртук подчеркивал ошеломляющую ширину плеч.
И смотрел он на нее как-то слишком сосредоточенно, слишком! Она не могла решить, как себя вести, и беспомощно смотрела на него, чувствуя, как натягивается и перекручивается все внутри.
Взгляд мистера Рейвенела скользнул к карточкам, затем опять к ее лицу.
– Не я решал, кого куда посадить.
– Не сомневаюсь, – бросила Феба. Мысли ее были в смятении. По правилам этикета, за ужином джентльмен уделяет преимущественное внимание даме слева от себя, ухаживает за ней и развлекает беседой. Что же, придется весь ужин с ним разговаривать?
Отчаянно оглядевшись, она наткнулась взором на Габриеля. Заметив ее затруднение, брат произнес беззвучно, одними губами: «Хочешь…»
Феба торопливо мотнула головой. Нет-нет, устраивать сцену накануне свадьбы брата она не станет, даже если бы ей пришлось сесть с самим Люцифером (хотя, пожалуй, Люцифер был бы предпочтительнее).
– Что-то не так? – раздался над левым ухом шепот лорда Фоксхолла.
Феба вспомнила: он ждет, пока она сядет.
Собравшись с духом, Феба вымученно улыбнулась.
– Что ты, Фокс, все замечательно! – И села, аккуратно расправив юбки.
Мистер Рейвенел не двигался с места, гладкий лоб между бровями прорезала морщина.
– Я могу с кем-нибудь поменяться местами, – предложил он тихо.
– Ради бога, сядьте уже! – прошептала Феба.
Он опустился на стул так осторожно, словно тот грозил под ним развалиться, и осторожно посмотрел на Фебу.
– Прошу прощения за свое поведение.
– Все забыто. Надеюсь, в течение одного ужина мы сможем друг друга потерпеть.
– Обещаю не говорить о сельском хозяйстве. Выберем какую-нибудь другую тему, благо интересы у меня богатые и разнообразные.
– Например?
Мистер Рейвенел на мгновение задумался.
– Неважно. Никакого обширного круга интересов у меня, конечно, нет. Просто я чувствую себя так, словно есть.
Феба невольно улыбнулась: ему удалось ее рассмешить.
– А у меня и вовсе никаких интересов, кроме моих детей.
– И слава богу. Терпеть не могу заумные беседы – мой ум для них недостаточно высок!
А у него есть чувство юмора, с невольным одобрением сказала себе Феба. Быть может, ужин окажется не таким уж и ужасным?
– Если так, вы не осудите меня за то, что я не прочла ни одной книги с тех пор, как родился Стивен.
– А я с детства не был на концертах классической музыки, – отозвался Уэстон. – Очень уж там хлопотно: то хлопай, то не хлопай!
– Боюсь, обсудить живопись мы тоже не сможем. На мой взгляд, символизм малопонятен, а потому раздражает.
– Попробую догадаться: поэзию вы тоже не любите?
– Нет, разве что детские стишки.
– А я вот иногда пописываю, знаете ли, – сообщил Рейвенел.
«Боже упаси!» – мысленно воскликнула Феба, чувствуя, как краткое веселье сменяется ужасом. Много лет назад, когда она впервые вышла в свет, казалось, каждый встречный на балу или на ужине оказывался поэтом-любителем. И каждый жаждал почитать ей стихи, все как один о свете звезд, каплях росы и утраченной любви в надежде впечатлить ее своей чувствительностью. Как видно, эта мода еще не ушла в прошлое.
– Вот как? – поинтересовалась она безо всякого энтузиазма, мысленно молясь о том, чтобы Рейвенел не вздумал знакомить ее со своим творчеством.
– Именно так. Хотите услышать пару строчек?
Подавив вздох, Феба изогнула губы в вежливой улыбке:
– Разумеется.
– Это из неоконченного. – И с самым серьезным видом мистер Рейвенел продекламировал: – «В животе у святого Пафнутия регулярно случаются вздутия…»
Феба не собиралась поощрять его смехом, но сзади кто-то хохотнул: должно быть, «вирши» услышал лакей.
– Мистер Рейвенел, вы не забыли, что мы на официальном ужине?
Его глаза озорно блеснули.
– Поможете со следующей строчкой?
– Ни в коем случае!
– Я настаиваю.
Феба тщательно расправляла на коленях салфетку и делала вид, что не слышит.
– Настоятельно настаиваю!
– Да вы самый… ну хорошо! – Феба отпила воды из стакана, подумала немного, а затем продекламировала: – «Ибо этот святой вместо пищи простой…»
Рейвенел задумался, рассеянно постукивая пальцами по ножке пустого хрустального бокала, а затем гордо продекламировал: