Леди и джентльмены
Шрифт:
— Я пытаюсь составить о вас мнение. Все зависит от способностей бизнесмена.
— Рад это слышать. — В голосе Клодда звучало самодовольство.
— Если вы очень умный… Вас не затруднит подойти ближе к лампе? Там я вас не очень хорошо вижу.
Клодд не мог понять, почему он это сделал… никогда не понимал, почему всегда, с самой первой встречи, делал все, о чем просила его Томми. Утешало Клодда только одно — и другие мужчины оказывались в столь же беспомощном состоянии. Он поднялся, пересек длинную комнату, вытянулся во весь рост перед большим столом, нервничая, что
— Вы не выглядите очень умным.
Клодд испытал новое ощущение: падение собственной самооценки.
— И однако, видно, что вы умный.
Ртуть в градуснике самооценки Клодда рванула вверх, едва не достигнув опасного для психического здоровья уровня.
Клодд протянул руку.
— У нас все получится, Томми. Губернатор возьмет на себя литературу. Мы с тобой прорвемся. Ты мне нравишься.
И Питер Хоуп, войдя в комнату в этот самый момент, поймал искру света, вспыхнувшего в глазах Уильяма Клодда и Томми, которую также звали Джейн, когда они, держась за руки, стояли по разные стороны стола и смеялись, не зная, над чем и почему. И прожитые годы разом свалились с плеч старого Питера, и, вновь мальчишка, он тоже засмеялся, не зная, над чем и почему. Словно маленькими глотками пил из чаши юности.
— Все решено, губернатор! — воскликнул Клодд. — Томми и я обо всем договорились. Мы начинаем с Нового года.
— У тебя есть деньги?
— Рассчитываю, что будут. Просто не понимаю, как они смогут уплыть от меня.
— Достаточно?
— На первое время хватит. Вам пора приниматься за работу.
— У меня есть небольшие сбережения, — начал Питер. — Следовало бы скопить побольше, но как-то не получилось.
— Возможно, они нам понадобятся, — заметил Клодд, — возможно, и нет. Ваш вклад — интеллект.
— Я думаю, Томми, — Питер посмотрел на девушку, — бутылка выдержанной «мадеры»…
— Не сегодня, — прервал его Клодд. — В следующий раз. — Выпьем за успех, — настаивал Питер.
— Успех одного обычно означает неудачу другого бедолаги, — ответил Клодд. — С этим, конечно, ничего не поделаешь, но сегодня думать об этом не хочется. Должен возвращаться к моей соне. Спокойной ночи.
Клодд пожал руки и торопливо отбыл.
— Значит, «мадеры» не будет, — вздохнул Питер. — Странный человек! Добрый… никто не мог бы проявить больше доброты к этому бедному старику. И все-таки мы все такие странные, Томми. Странная мы смесь, что мужчины, что женщины. — Питер иной раз превращался в философа.
Седой старый соня скоро докашлялся до вечного сна.
— Я хочу, чтобы вы с женой пришли на похороны, Глэдман, — сказал мистер Клодд, заглянув в магазин писчебумажных товаров. — И захватите с собой Пинсера. Я ему напишу.
— Не понимаю, какая от нас будет польза, — пробурчал Глэдман.
— Вы трое — единственные родственники, — напомнил Клодд. — Правила приличия требуют вашего присутствия. Кроме того, будет зачитано завещание покойного. Возможно, вам захочется узнать, что в нем написано. Высохший старый торговец писчебумажными товарами широко раскрыл слезящиеся глаза.
— Его завещание? Да что он мог оставить? Ничего не было, кроме ежегодной выплаты.
— Приходите на похороны и все узнаете, — предложил ему мистер Клодд. — Там будет клерк из конторы Боннера, и он принесет завещание с собой. Все должно быть comme il faut [5] , как говорят французы.
— Я должен об этом знать, — начал мистер Глэдман.
— Рад, что вы проявляете такой интерес к старику, — усмехнулся мистер Клодд. — Жаль, что он умер и не может поблагодарить вас.
5
Comme il faut — благопристойно (фр.).
— Я вас предупреждаю! — Голос старого Глэдмана поднялся до крика. — Он был беспомощным сумасшедшим, совершенно недееспособным. И если завещание составлено под…
— Увидимся в пятницу, — прервал его мистер Клодд, всегда очень занятый.
Пятничная церемония не стала многолюдной. Миссис Глэдман иной раз пронзительным шепотом что-то говорила на ухо мистеру Глэдману, бурчавшему в ответ. Мистер Пинсер, дородный господин из палаты общин, сохранял сдержанность священника. Представитель похоронного бюро порадовался, когда все закончилось. Прежде ему не доводилось видеть столь скромных похорон. У него даже возникла мысль сменить профессию.
Клерк солиситора дожидался их возвращения с кладбища Кенсал-Грин. Клодд пригласил всех к себе. Мистер Пинсер согласился принять стакан виски, сильно разбавленного водой, и пил маленькими глотками, не выражая антипатии к алкоголю. Клерк предпочел побольше виски и поменьше воды, а миссис Глэдман без консультации с мужем заявила, что им ничего не надо. Клодд, объясняя, что он всегда следует общепринятым правилам, налил виски с водой и себе, после чего произнес тост: «За нашу следующую счастливую встречу», — и выпил. Потом клерк зачитал завещание.
Очень короткое и простое, датированное прошлым августом. Как выяснилось, старичку, о чем не знали дорогие родственники, принадлежали акции серебряных выработок. На какой-то период предприятие пришло в упадок, но теперь процветало. И по сегодняшнему курсу акции стоили больше двух тысяч фунтов. Старый джентльмен завещал пятьсот фунтов брату своей жены, мистеру Глэдману, пятьсот фунтов своему кузену, единственному живому родственнику, мистеру Пинсеру, а остальное своему другу, Уильяму Клодду, за проявленные доброту и заботу.
Мистер Глэдман поднялся, услышанное скорее развеселило его, чем разозлило.
— И вы думаете, что положите в карман от тысячи до тысячи двухсот фунтов? Вы действительно так думаете? — спросил он мистера Клодда, расставив ноги и глубоко засунув руки в карманы.
— Есть такая идея, — признался мистер Клодд.
Мистер Глэдман рассмеялся, но смех этот не слишком разрядил напряженность.
— Поверьте, Клодд, вы меня позабавили… весьма позабавили, — повторил мистер Глэдман.
— Вас всегда отличало чувство юмора, — прокомментировал мистер Клодд.