Леди исправляет прошлое
Шрифт:
— И всё же. Когда ты заболела? Что сказал лекарь? Какие лекарства ты принимаешь? Ты ведь понимаешь, что я выясню правду?
— Юджи…
— Ты словно уже собралась в Вечные Чертоги.
Мама горько улыбается:
— Ты права, дочка, Чертоги Белогорья не примут такую бесполезную мать, как я.
Я совсем не то имела в виду!
Бездна!
Я просто… видела, что свет бывает уродливым.
— Мам…
Она отмахивается:
— Я почувствовала недомогание около полугода назад, Юджи. Я быстро оправилась, но недуг возвращался с каждым разом всё быстрее, пока месяца три назад я не уступила болезни окончательно. Меня смотрели все лекари города, но они ничего толкового не сказали, выписали укрепляющую настойку, но она бесполезна.
— Ты слишком слаба, чтобы отправиться в столицу, но можно выписать целителя.
— Это дорого, Юджи. Слишком дорого.
Не дороже учёбы в академии.
Брат мог взять в академии отпуск на год, но не сделал этого? Мама поэтому его не упомянула? Или есть что-то ещё? Без отца не обошлось? Само собой, без отца не обошлось. Перед внутренним зрением появляется его пышущее здоровьем лицо, и мне становится неприятно.
— Чушь, мама. Твоё здоровье стоит любых денег.
— Юджин… Я не хотела тебе говорить, но сейчас понимаю, что ты настроена решительно, а у меня не хватит сил тебя остановить. Лучше ты узнаешь об этом от меня.
— Мама?
— Я потеряла красоту и привлекательность, Юджин. Полгода назад у твоего папы… появилась женщина.
Глава 25
Ха…
Слов нет, одни ругательства, и привкус предательства на языке всё горче. Я обнимаю маму, в голове крутятся не самые радостные мысли, а с гадкой ситуацией придётся разбираться.
Хотела бы я знать, полгода — это совпадение или…? С одной стороны, потеряв интерес к маме, отец мог увлечься женщиной на стороне. Вполне закономерная последовательность событий. С другой стороны, не исключено, что болезнь вызвана чьим-то злым умыслом. Недуг, который не могут определить лекари? Звучит, мягко говоря, подозрительно.
Впрочем, с какой стороны на ситуацию ни посмотри, в итоге получается именно предательство. Вместо того, чтобы бросить все силы на поиск компетентного лекаря для законной жены, пускай даже придётся влезть в долги, отец развлекается, а мама страдает.
Были ли измены раньше?
Не врёт ли мама? Я ведь сама не видела, а значит, женщина может существовать только в её воображении.
Родители казались мне гармоничной парой, но сейчас я понимаю, что в их отношениях было больше соблюдения приличий, чем настоящего тепла. Пустые ничего не значащие разговоры, холодные улыбки, они даже по имени друг к другу не обращались, всегда звучало вежливо-отстранённое “дорогой” и “дорогая”. Ребёнком я этого не замечала, потом не думала, а вот сейчас осознание меня наконец догнало.
Что же…
— Мама, как насчёт того, чтобы лечь? Ты ведь встала из-за меня с кровати. Мне тоже отдых не помешает. А завтра будет интересный день.
— Юджин, я бы могла написать для тебя рекомендательное письмо на имя моей кузины.
— Спасибо, но пока не нужно.
Хочется думать, что мама таким образом помогает мне с побегом, но нельзя исключать, что она наоборот толкает меня в пасть чудовищам.
Не имеет значения, потому что я внезапно окончательно определилась с тем, что буду делать. Спасибо папе за идею.
— Юджин? — кажется, выражение моего лица напугало маму.
— Всё в порядке, мама. Спокойной ночи, — я ещё раз обнимаю, прижимаюсь к маме щекой.
— До завтра, Юджин.
Уже выйдя от мамы, я замечаю, что бантик с платья исчез. Тень ушла не прощаясь или отправилась шпионить? Учитывая, что тень за мной присматривает, но не будет сопровождать вечно, зря я отказалась о ручного приведения.
Сестрёнка ждёт меня в коридоре и нетерпеливо приплясывает. Я ловлю её в объятия, и мы вместе идём ужинать. Стол служанка почему-то накрыла в малой гостиной и не подала ничего существенного, только овощной салат и сыр с орехами и сухофруктами. Юным леди рекомендуется быть аккуратными в пище, но скудность неприятно удивляет. Герцогиня была щедрее.
За ужином мы болтаем о глупостях — вспоминаем детские проделки, и я заверяю Юри, что совершенно не обижаюсь за то, что однажды он покрасила белые локоны моей любимой куклы чернилами.
Я осторожно расспрашиваю о здоровье мамы, о новостях из академии, где учится брат, о делах папы. То ли я задавать вопросы не умею, то ли Юри бесполезна в смысле вытягивания из неё полезных сведений.
Сестрёнка постепенно выдыхается, и я провожаю её в её спальню, желаю доброй ночи.
— Леди Юджин, — служанка терпеливо дождалась, когда я буду готова её заметить, — комната для вас готова.
А представиться?
Пока что я не собираюсь спрашивать её имя или указывать на оплошность. Меня цепляет, что именно она говорит. Не моя комната, а для меня.
— Гостевая комната? — уточняю я, когда она игнорирует дверь в комнату моего детства.
— Леди, ваш отец предупредил, что завтра он отправится с вами в столицу. Вы устали, гостевую комнату подготовить было быстрее всего.
— Хорошо.
Ничего хорошего на самом деле. Папа недвусмысленно показал, что в доме я гостья, что моё мнение ничего не значит, а моя жизнь… ничего не стоит. Как и мамина.
Я отсылаю служанку, плотно закрываю дверь и первым делом проверяю сумку. Мои вещи принесли вроде бы нетронутыми. Впрочем, в сумке ничего ценного, только тряпки. Кошелёк и векселя я держу при себе.
Плюхнувшись в кресло, я запрокидываю голову и не спешу снимать платье, чтобы последовать общему примеру и лечь. Озарившая меня идея безумна и в то же время привлекательна. Я кручу её перед мысленным взором.
— Леди Юджин? — меня отвлекает вернувшаяся тень.
— Что удалось узнать?
— Многое.
Качнувшись, тень сворачивается в кресле напротив, будто хвост чернобурой лисы лениво изогнулся, только вот самой лисы нет.
Я сажусь прямее.
— Что-то важное?
— О, да! Леди, ваша мать здорова. Её состояние вызвано не болезнью, а проклятьем. Если быть точной, то слабым могильным проклятьем на смерть. Чары наведены неумело, кое-как. Скорее всего, не в обиду вам, леди, будет сказано, кто-то начитался книжек и решил действовать. Возможно, это даже его или её первый опыт.