Леди не движется – 2

Дивов Олег Игоревич

Я чуть приподняла бровь и покосилась на Августа. Он ответил улыбкой:

— Да-да. Твоя Мэри Энн. Когда я углубился в историю достаточно, то понял, что модель ценна не только уникальностью. За ней стоит Загадка. Я расширил поле поисков, интересуясь уже личностью Ивана Кузнецова: ведь я знал, что эта модель — точная копия его «тэ-пятой Эво». Но чем прославилась та машина, если ее рукодельную копию семейство хранит пять веков? Я уперся в стену: все материалы оказались засекречены. Зато я неожиданно узнал, что оригинал тоже сохранился! Эта машина стоит в бункере на глубине семьсот сорок метров под современной Москвой. Над бункером выстроен жилой квартал. Доступа в бункер нет. Это решаемая проблема. В конце концов, у меня достанет денег, чтобы выкупить тот участок земли, выстроить для людей новые дома, более комфортные,

и отселить их туда, а бункер вскрыть. Но! Нет ясности, кто же собственник машины. Там все очень сложно: на «тэ-пятых Эво» летали спецкурьеры Объединенных Вооруженных Сил, но сама эта служба работала под прикрытием частной транспортной компании. ОВС вскоре были расформированы, кадры и имущество распределены по нескольким ведомствам, споры по имуществу начались сразу же, а последний удар нанесла Катастрофа. После восстановления документации выяснилось, что полными правами собственности на машину не обладает никто, а частичными — два федеральных агентства, наследники владельцев той самой частной транспортной компании плюс наследники Кузнецова, поскольку он успел выплатить около трети стоимости машины. Теоретически, если бы у кого-то в руках оказались права двух или более сторон, можно было бы подать в суд и выиграть. Права одной стороны я выкупил. Остальные не захотели даже разговаривать. Все, кроме потомков Ивана Кузнецова — нынешних Слоников. Я говорил с Алексом Слоником, он сказал, что никаких документов не сохранилось. Пропала и та моделька. Ничего, совсем ничего. И тогда я стал кропотливо просеивать всю историю семьи Слоник, чтобы понять, где именно могли потеряться документы — потому что они были, не уничтожены, но куда делись — непонятно. Я даже заподозрил, что Иван Кузнецов мог по каким-то причинам передать документацию на хранение в семью своего партнера, Уильяма Мбабете. И когда я стал искать его потомков, то с изумлением узнал — я и есть его потомок. Причем на сегодняшний день из всех его потомков остались только Маккинби и Берги.

— Бывает же, — хмыкнул Макс.

— Нет, это еще не «бывает». «Бывает» случилось много лет спустя. Я уже потерял надежду, почти забыл о детских увлечениях. Зашел как-то в управление полиции на Большом Йорке, хотел подобрать себе оперативника. Меня направили к девушке с очень странным именем. Я увидел ее — и опешил. Макс, тебе сложно даже представить такое противоречие. Младший оперативник на канцелярской работе, в нелепых устаревших очках, с длинными волосами и тапочками хоббита на лацкане! А на столе перед нею стояла та самая, пропавшая без вести Мэри Энн… Господи, подумал я, как Делла оказалась здесь?! И надо же, ведь мы знакомы несколько лет, а я даже не подозревал, что Мэри Энн — у нее… Притом что я знал ее девичью фамилию. Я нисколько не мистичный человек, но в ту секунду подумал — наверное, Судьба посылает мне какой-то знак.

— Я не знаю, с каким именно Алексом Слоником ты разговаривал, — сказала я, — у нас их четверо. И никто из них, собственно, не осведомлен. Документы сохранились, лежат у деда на ранчо. Много чего сохранилось, даже талисман Кузнецова. Считается, что он просто кусок метеорита, не имеющий никаких особенных свойств. Но Крис умеет с ним работать. То ли у Криса проснулись таланты пращура, то ли камушек совсем не простой.

Август заинтересованно уставился на меня.

— И про машину в бункере мы знаем. Крис даже сумел залезть туда — спускался по ремонтной шахте, бункер не охраняется. А смысл его охранять, если грабить там нечего? Человек протиснуться еще может, а вытащить что-то оттуда нереально, там же все хранится в здоровенных боксах. Все оборудование обесточено, боксы на автономном питании, там ядерные аккумуляторы, они еще тыщу лет работать будут. Но, Август, мне очень жаль: тебе не продадут ее. Это семейная реликвия. Крис сам мечтает поднять ее.

— У него не хватит денег, — цинично заявил Макс.

— Он имеет какое-то юридическое право требовать подъема? — прищурился Август. — То есть он собственник бумаг Кузнецова?

— Собственник — наш отец. Но ему наследство Кузнецова без надобности, он много раз говорил, что, если кому-то из нас интересен этот бумажный хлам, он отдаст. Как отдал мне машинку. Крис очень плотно интересовался темой, и, в общем, переписать документы на него — дело пяти минут.

— Ага, — Август прищурился, глаза заблестели.

Ничего добавить он

не успел, потому что Максу надоело быть на периферии обсуждения. Он развалился в своем кресле и развязно пообещал:

— Маккинби, не заморачивайся. Когда мы с Деллой снова поженимся, получишь ты этот хлам. Я подарю его тебе. Крис, во-первых, не сможет конвертировать бумажки в нечто материальное, а во-вторых, всегда меня слушался.

У меня очень больно сжалось сердце. Август глядел на Макса почти с ужасом.

— Знаешь, Макс, по-моему, ты только что убил последние шансы воссоединиться с Деллой, — сказал он осторожно.

— С чего бы? — Макс засмеялся.

— С того, что Делле вряд ли по сердцу, как ты пытаешься распоряжаться ее наследием.

— Ой, да ладно. Я знаю Деллу, — хвастливо заявил Макс. — Она отлично понимает, что ее «наследство» гроша ломаного не стоит по сравнению с Бергами. К тому же я все равно не позволю ей тащить в дом арканзасское барахло. Еще не хватало, чтобы наши дети ассоциировали себя с какими-то Слониками. Нет уж. Мои дети могут быть только Бергами.

Я онемела. В наступившей тишине тоненько прозвенел сигнал пневмопочты.

— Наверное, это твой заказ пришел, — негромко сказала я Августу.

Он поднялся.

— Проверю. Постарайтесь тут без меня не ссориться.

Август ушел. Я вертела в пальцах бокал с виски, размышляя: смогу ли бросить его Максу в голову так, чтоб наверняка? Я ни капельки не злилась, нет. То, что я чувствовала, выходило далеко за рамки злости и даже ярости.

Пожалуй, это можно назвать ненавистью.

— А что, я разве неправ? — благодушно осведомился Макс.

— Неправ, — кротко ответила я.

Спокойно, он пьян, сказала я себе. Он просто с утра пораньше пьян. Его развезло — и понесло. Потом ему будет стыдно… Нет, не будет.

Убила бы, честное слово. Именно за то, что ему не будет стыдно.

— И в чем же я неправ? — Макс искренне удивился. — В том, что мои дети обязаны быть Бергами? Или в том, что старые бумажки в руках твоей родни — мертвый груз? Дел, ты пойми: вы действительно не решите задачу. А если и решите — она вас разорит. Эти артефакты ценны только для коллекционеров. Ты и Крис — нормальные люди, вам это сумасшествие не свойственно. Думаешь, Крис машину поднять хочет, чтобы любоваться ею? Да он надеется сплавить ее какому-нибудь чокнутому коллекционеру. Так я просто облегчу ему задачу. Ну даже заплачу сколько-то. Крис получит пусть меньше, чем заплатил бы тот же Маккинби конкретно за машину, зато гарантированно и без рисков. А то ядерные аккумы — штука хорошая, только дело-то не в них, а в боксе. Видал я, как вскрывали такой древний бокс. С виду — нормалек, и системы работают. Только внутри содержимое распалось в пыль. Вот чтобы у вас всех не случилось разочарования, я просто отдам Маккинби его вожделенные бумажки.

— Это наши вожделенные бумажки, — поправила я еще более мирно. — Не твои и не его.

— Ай, — Макс отмахнулся.

— И твоими они не станут никогда.

— Почему это?

— Долго объяснять.

— Мы куда-то торопимся?

Я вздохнула.

— Макс, ты, наверное, считаешь себя сокровищем. Думаешь, что любая женщина за счастье быть твоей женой пойдет на любые жертвы. Забудет свою семью, свои корни, отдаст тебе все, что попросишь. Особенно если она тебе не ровня. Ну как же, ты ведь принц, снизошел, женщина обязана быть благодарной тебе…

Макс выразительно закатил глаза:

— Я так и знал. Не понимаю, с чего Маккинби решил, будто ты проницательная. И как ты ухитрилась получить диплом с отличием, мне невдомек. Ты же два с двумя сложить не умеешь. Я не жду от тебя никаких жертв. И твоей семьей вовсе не пренебрегаю. Крис — отличный парень, умный. Вот увидишь, я еще сделаю его сенатором. Просто если я сейчас буду его поддерживать, кое-кто перевозбудится и начнет искать интригу. Интрига на самом деле есть, поэтому я и таюсь. А так — я никогда не говорил, что твоей родне в мой дом путь заказан. Но согласись, что нашим детям надо жить историей той семьи, которую они продолжают. Наш первенец будет князем Сонно. Бога ради, пусть он интересуется материнской историей, после моей, никто не говорит, что он вовсе не должен ее знать. Он должен понимать, что это — история другой семьи, родственной, но другой. Вон, история его любимого дяди Криса. И вообще я все это сказал не для тебя. Мне просто надоело, что Маккинби к тебе липнет.