Леди-послушница
Шрифт:
Он зло сплюнул, повернулся и пошел прочь. Артур хмыкнул. «До твоих угроз уже свернули».
Уходивший двигался не таясь; Артур проследил направление, а потом неслышно пошел за ним. И вскоре разглядел засаду: саксы не таились, сидели на обочине дороги, как раз напротив смутно маячившего во мраке каменного креста. Однако когда Артур пересчитал их силуэты, то понял, что тут только пятеро. Где же еще шесть?
Парень размышлял, что лучше сделать: следить за теми, кого обнаружил, или еще поискать в темноте? Решил ждать. По крайней мере, эти уже у него под рукой. А шастая тут, он может выдать себя. В любом случае, если, когда придет время, он схватится с этими, остальные
Отступив, Артур опустился на согнутую толстую ветку орешника и стал ждать. Он понял, что самого Хорсы с этими нет, но он может подойти, и это бы Артура устроило: тогда можно будет отследить и вторую группу засады. Но никто не приходил, и саксы негромко переговаривались между собой. Ругали пьяницу Гирта, говорили, что этот как всегда отсидится в сторонке, вряд ли и прибежит, когда все начнется, а награду с ним придется делить. О награде они говорили с удовольствием, обсуждая, кто на что ее потратит. Артур даже устал вслушиваться в их невнятное бормотание. А тут еще и дождь пошел – мелкий, шелестящий. А ночи в конце августа уже холодные. Артур даже подумал, как хорошо, что он в кожаном доспехе – убережет от сырости.
А еще он думал о Милдрэд. Каково ей сейчас в темном лесу? И зачем он все-таки взял ее с собой? Понятно зачем: ему бы век с ней не расставаться. Ведь она такая… такая… Вон, даже королевский сын от нее потерял голову. И это неладно. Юстас вряд ли прекратит преследовать девушку. Но если она станет женой могущественного лорда, то Юстас вынужден будет смириться. В конце концов, принц не глупец и понимает, что ему нужна поддержка знати. Например, графа Херефорда. От которого Милдрэд убежала с Артуром. Что же все-таки там у нее случилось? Узнала, что Роджер болен? Нет, она добрая девушка, она бы его из-за этого не оставила. С падучей люди живут, даже детей плодят. Но ведь у Роджера и впрямь нет детей. Да и не слышал Артур, чтобы у того были возлюбленные. Однако на Милдрэд он смотрел с восхищением, поэтому Артур и не смог находиться в замке графа, каждый день видеть, как этим двоим хорошо вместе. Но потом все же остался, когда Роджер попросил приглядывать за ней. Что граф имел в виду? Может, как раз то, что и случилось? Опасался, что ее обидят. Кто? Да какая разница! Главное, что Милдрэд кинулась к Артуру и попросила: увези меня! И он увез. С радостью. Даже от такого лорда, как Роджер Херефордский. Мало кого Артур так уважал, однако и его считал неподходящим для Милдрэд. Он вдруг вспомнил, как безумно и пьяняще, словно в забытьи, они поцеловались с саксонкой после джиги. Как она таяла и льнула к нему, когда они целовались… среди свиней. Да, нехорошо вышло, еще и Гай заметил. И дал понять, что Милдрэд не для Артура. Но для кого же тогда, во имя Неба? Кто еще будет готов ради нее на все, как не он? Он – подкидыш, бродяга, наемник, который любому служит за плату. А она – саксонская принцесса. И они не ровня…
От долгого сидения без движения у Артура затекли конечности. Он слегка пошевелился, выпрямил занывшую спину – и тут же ветка, на которой он сидел, дрогнула, зашелестев листвой. Юноша замер. Но эти олухи у дороги продолжали болтать. Любой валлиец уже бы ушки навострил, а эти все треплются о своих лошадях, спорят, у кого сбруя лучше, кто когда подковывал своего коня и кому надо подковать.
Но тут из мрака вдруг долетел звон колокола. А потом сквозь шелест дождя послышались приближавшиеся по дороге шаги.
– Не спите? Будьте начеку.
Артур узнал голос Хорсы: тот подбадривал своих, мол, опасаться им нечего. И хоть с Плантагенетом двое обученных рыцарей, но третий спутник – просто монах, о нем и волноваться не стоит.
– А
– И это я слышу от тебя, Кенульф? Тебе ли бояться какого-то нормандского сосунка.
– Не нормандского – анжуйского.
– Все они проклятые иноземцы, попирающие нашу родину! Но тише, приготовьтесь. И помолитесь, если кому страшно.
Хорса стремительно удалился. Артур хотел было проследить за ним, но понял, что времени уже не остается. Да и эта пятерка принялась обустраиваться, а один подошел столь близко к Артуру, что он не решался двинуться, – тот самый Кенульф, огромный детина, на которого Артур обратил внимание еще на дворе Годит. Этого надо будет убрать в первую очередь, такой натворит бед.
Артур приготовился. План Хорсы становился ясен: он расположил своих людей так, чтобы Генрих со спутниками, миновав первую группу из шести человек, оказался между двух огней – спереди и сзади. Хорошо еще, что ночь и дождь, а то бы принца с сопровождающими могли просто перестрелять из засады. А так все будет зависеть от того, когда Артур отвлечет не ждущих нападения саксов и поможет Плантагенету прорваться. Если поможет…
Тихонько прочтя молитву, Артур осенил себя крестным знамением и, стараясь не шуметь, как в каком-то опасном сне, шагнул к застывшему в засаде Кенульфу. Теперь он был так близко, что в нужный момент мог обрушить на него конец своего тяжелого шеста. Другое дело, сколько он так будет стоять над ним, как застывшая тень? Оказалось, достаточно, чтобы различить, где возится в зарослях орешника еще один из саксов, да и треск с другой стороны дороги указывал на вероятное местонахождение остальных.
Стоял полнейший мрак. Артур опасался только, что Кенульф захочет переместиться и заметит его. Тогда Артур окажется один против всей их дюжины еще до того, как появится Генрих. А это уже опасно. Генриха, может, и насторожит шум схватки, а вот самому Артуру не поздоровится.
Но тут он услышал донесшийся со стороны аббатства топот копыт, даже чей-то голос, говоривший по-французски. Вот оно!
Всадники приближались. Артур прислушивался сквозь шелест дождя, одновременно стараясь определить, где может ждать другая засада. Его глаза настолько привыкли к темноте, что различили приблизившуюся слитную группу всадников на дороге. Под одним из них была крупная светлая лошадь.
И вдруг Кенульф прошептал совсем рядом:
– Это ты, Гирт?
– Я, – ответил Артур и с размаху нанес окованным концом шеста удар в повернутое к нему лицо Кенульфа, слабо видневшееся под шлемом. Удар получился такой, как надо – звук раздался, словно разрубили куль с сухим горохом. После такого не встают.
Тотчас Артур закричал по-нормандски:
– Плантагенет – засада!
И тут же свалил ударом пытавшегося подняться второго сакса, а сам выскочил на дорогу, где было сподручнее работать длинным шестом.
Хорошо, что его шест был окован металлом, ибо кто-то немедленно нанес по нему удар длинным саксонским топором, а это страшное оружие легко перерубило бы обычное древко. Зато у шеста имелось преимущество: Артур быстро развернул его и с такой силой ударил другим концом саксу с топором под колени, что противник рухнул, а Артур обрушил на него уже другой конец шеста – по рукам, выбивая оружие. Сакс охнул, но добить его уже не было времени, ибо рядом слышался треск и чье-то бурное дыхание. Юноша еле успел подставить середину шеста, перехватив его обеими руками, и, отбив нанесенный сверху удар секирой, краем стремительно повернутого шеста ударил в голову, целя под шлем, в лицо. И опять раздался хруст, слабый стон и звук падения тела.