Леди с черным зонтиком
Шрифт:
– Да хватит тебе, Джайлз, – перебил его лорд Донкастер, – все не так уж плохо. Дейзи Моррисон очень добросердечна, она любит помогать другим людям. Это просто единичный случай, когда ей не повезло, и все ее усилия на прошлой неделе принесли тебе только неприятности. Она вовсе не хотела подставить тебя. Поцеловав ее вчера вечером, ты поступил правильно.
– Спасибо. – Лорд Кинкейд снова опустился в кресло. – Мне и в самом деле надо почаще напоминать о моем глупом поведении.
– Но ведь ты действовал из благородных побуждений, – мягко заметил Артур. – Ты хотел защитить репутацию леди, Джайлз, и это делает тебе честь.
– Ну и как же мне теперь быть? Нет, не говорите ничего. Я сам знаю ответ и больше не буду задерживать вас здесь. Питер, ты поедешь в «Уайте» – тебя там ждут утренние газеты, а ты, Артур… Ты отправляешься навестить – кого же? Дом для нуждающихся матерей. Не это ли намечено у тебя на сегодняшнее утро?
– Дом для больных мальчиков-трубочистов, – поправил его брат. – Матерей я навещал вчера, Джайлз, и был счастлив проследить, как одна из них отправлялась в деревню со своим ребенком, где ее примет ее брат и где она будет заниматься ткачеством.
– Скорее всего ты сам устроил все это дело. – Виконт, прищурившись, посмотрел на брата. Артур скромно улыбнулся:
– Это было самое малое, что я мог для них сделать. Я умею читать и писать, Джайлз. Ты был бы поражен, если бы узнал, как мало людей умеют делать это.
– Ну что ж, Артур! – Лорд Донкастер встал и потянулся. – Как я вижу, Джайлз хочет отделаться от нас, чтобы в одиночестве обдумать весь ужас своего положения в отсутствие наших утешений и советов. Нам с вами, кажется, по дороге?
Питер прав, подумал лорд Кинкейд, закрывая за гостями дверь библиотеки и принимая свою прежнюю позу у письменного стола. Чертовски прав.
Он никак не мог до конца осознать, что сидит здесь и обдумывает свой брак с мисс Дейзи Моррисон. Его худшие сны превратились в кошмар, и не было никакого средства стряхнуть с себя все это. Восемь дней назад он вообще не знал этой женщины, и вот теперь она превратилась в проклятие его жизни, поставив его в такое идиотское положение. Определенно весь мир сошел с ума!
Как и ожидал Кинкейд, уже на балу весть о его тайном свидании с мисс Моррисон, опередив его, мгновенно разошлась по всему залу. Но и это было еще не все. Целуя, он крепко прижал ее к себе и ощутил всю прелесть ее гибкого тела. Слухи же повествовали о том, что Дейзи была уже полураздета и он дал полную волю своим рукам. Все полагали, что две старые дамы успели выскочить из этого любовного гнездышка за мгновение до того, как он уложил Дейзи на ковер и удовлетворил свою похоть.
В результате ему в очередной раз пришлось выдержать бесконечные поддразнивания, к чему, казалось, он уже начал привыкать. На самом деле он даже вырос в глазах молодых щеголей, и они глазели на него весь остаток вечера с восхищением, граничившим с благоговением. Что касается Дейзи Моррисон, то у нее дела обстояли гораздо хуже. Леди с холодной вежливостью избегали ее, только один молодой джентльмен, уже успевший прославиться своим распутством, да еще Артур танцевали с ней. Лорду Кинкейду оставалось только гадать, была ли мисс Моррисон так уж подавлена этими событиями, – в течение всего вечера он старался держаться от нее как можно дальше.
Итак, теперь он обязан жениться на ней, а если не сделает этого, ее репутация никогда не будет восстановлена. Но как ему пересилить самого себя? Дейзи Моррисон была одной из тех немногих женщин, которые ему откровенно не нравились. Он не выносил ее развязную манеру вмешиваться во все дела и через неделю просто сошел бы от этого с ума.
Правда, внешне она и в самом деле хороша собой, и он попросту потерял голову, когда тем вечером ощутил, как горячо и податливо ее тело, какие у нее теплые, зовущие губы. Он с ужасом признавал, что тогда у него ничего не осталось в голове, кроме желания положить ее на пол и овладеть ею. Правда, это был только один короткий миг во время их объятия, когда он забыл, что перед ним Дейзи Моррисон. И надо же такому случиться, чтобы дьявольский и совсем не женский характер был заключен в этом столь восхитительном теле. Разумеется, это тело будет весьма малым утешением для него, если он женится на ней, потому что в этом случае он получит и все то, что заключено в нем. Помоги ему Боже!
Лорд Кинкейд поднялся. Во второй половине дня он должен поехать к Джулии, чтобы узнать, как она себя чувствует. Сама Джулия была уверена, что ее время скоро наступит, хотя доктор предсказывал начало родов не раньше чем через пару недель. А еще он должен поговорить с Джудит, воззвать к ее здравому смыслу и постараться не ругать ее при этом и не обрекать на домашнее затворничество, что, конечно, было не лучшей его идеей. Ему надо бы побольше знать о том, как следует обращаться с молодыми леди. Кинкейд решительно двинулся к двери. Да, визит к Джулии надо сделать, но это ни в коем случае не должно иметь форму извинения. И еще визит к Хетти – сразу же после второго завтрака, до того как он займется чем-либо другим.
Когда они поднялись в зал, Дейзи ничего особенного не почувствовала. Правда, у нее было всего два партнера на все оставшиеся танцы, один из которых слишком откровенно пытался флиртовать с ней. Недолго думая, она прямо сказала ему об этом, положив тем самым конец его глупым приставаниям.
Было еще несколько причин, из-за которых Дейзи не ощущала душевных ран, которые так стремились ей нанести присутствовавшие на балу леди. Во-первых, она никак не ожидала, что станет центром всеобщего внимания, и даже не надеялась, что ее вообще кто-либо заметит.
Второй причиной было то, что она чересчур увлеклась наблюдением за леди Джудит и лордом Пауэрсом. Когда она вошла в зал, они держались поодаль друг от друга, и так продолжалось на протяжении всего вечера. Лорд Пауэрс больше не танцевал, а лишь разговаривал с другими джентльменами и время от времени громко смеялся. Джудит же, напротив, не пропускала ни одного танца и вовсе не казалась грустной или расстроенной. Дейзи надеялась, что это хороший знак. Разумеется, ей придется еще много потрудиться, чтобы помочь этой молодой леди; при этом ее нельзя обижать или ругать, поскольку так все равно ничего не добьешься.
И все же главной заботой Дейзи оставалась Роуз. Ее сестра не пропускала ни одного танца, а некоторые из ее молодых кавалеров выглядели очень достойно. Жаль только, что Роуз рано устала – почти сразу после того, как Дейзи вернулась из библиотеки, искорки в ее глазах погасли и улыбка исчезла с губ. Она еще очень молода, с нежностью подумала о ней Дейзи, всему виной позднее время да еще эти беспрерывные танцы.
Но несмотря на все эти заботы, одна мысль никак не покидала ее, еще больше оживляя и без того беспокойное воображение Дейзи; казалось, все вокруг дышало ею.