Леди с клыками
Шрифт:
– Доченька моя, ты очнулась? – низким, наполненным тревогой голосом окликнула меня Хенея Микрай, проведя по моей щеке тонкими пальчиками с длинными ухоженными ногтями. Она не постарела ни на год, во всяком случае внешне. И действительно чем-то неуловимо напоминала эльфийку, несмотря на абсолютно круглые уши. Нос сам собой втянул воздух, пытаясь поймать ее запах. Он был странным. Необычным. Похожим на мой. Сама некромантка сидела на стуле, поставленном рядом с кроватью, на которой валялась ее дочка, чувствующая себя на удивление хорошо. По крайней мере, ни одна дырка от пуль не болела. Видно, их заштопали первоклассной целительной магией. Обе мы находились в какой-то маленькой
– Да. Мама. – В голове творился хаос. Свою клыкастую родительницу нашла, пусть и чуть не умерев в процессе. Но что делать дальше, почему-то никак не могла сообразить.
– Ну слава богам, – пробормотала себе под нос вампирша, отчего-то очень ехидно улыбаясь. – Если бы ты умерла, я бы сожрала этого идиота Гнала живьем. Нет, это же надо додуматься – тащить тебя сюда! А ты тоже хороша. Ну вот зачем было искать меня при помощи магии крови? Или ты думала, что опытный некромант не заметит направленный на него ритуал? Неужели было непонятно, если я ни разу не пришла к Грему, значит, сейчас не время.
С ума сойти. Я в первый раз в жизни вижу свою мать, и она немедленно начинает скандал. Может, расти только с отцом – это не так уж и плохо?
– Письмо хоть раз в год прислать, конечно, не судьба… – Детская обида подняла голову, небрежно сместив в сторону инстинкт самосохранения. – Ну просто чтобы сообщить, чего ожидать от плода ваших ночных развлечений, растущего с заметными отклонениями от общепринятых канонов?
– В моем положении и это не безопасно, – покачала головой Хенея. – И в первую очередь для вас. У тебя были какие-то странности? Опиши их.
– Ну да, – согласилась с ней я, наполнив свой голос ядом, – куда уж нам, сирым и убогим, до бессмертных вампиров.
– До кого? – Кажется, впервые за наш разговор удивилась мать.
– До тебя, – ответила ей я, чувствуя, как в душе закипает ярость. – Или скажешь, что ты не кровосос, а я не дампир?
– Конечно, нет, – донеслись слова сквозь пелену накатывающего безумия. – Ты что, головой ударилась? Вампиры вымерли!
– А это как ты объяснишь?! – лязгнула клыками я и попыталась вцепиться наглой обманщице в шею. И была отброшена обратно на кровать. Тонкая на вид ручка ударила меня по лицу с неженской силой. Пружины хрустнули так, что казалось, вот-вот порвутся. Не знаю, сколько я билась в истерике, но все это время мать удерживала меня прижатой к постели, у которой в конце концов отломились ножки.
– Успокоилась? – спросила она наконец. – Вижу, что да. Тогда, может, поговорим?
Медленно и осторожно извлекая меня из груды порванного тряпья и кусков дерева, в которое превратилось еще недавно крепкое ложе, облаченная в узкое облегающее платье с высоким строгим воротом, моя собственная мать искусно отводила взгляд, стараясь не встречаться с моими наполненными обидой и разочарованием глазами. Мамочка, как ты могла? Ради чего?
Поставив наконец-то на ноги и прекратив отряхивать сорочку, в которую меня обрядили в бессознательном состоянии, мой второй родитель подвела меня к громадному окну, занимающему большую половину заполненного солнечным светом зала, по какой-то прихоти хозяйки превращенного в спальню и по совместительству лазарет для своей дочки. Укутанные белоснежным паутинным шелком стены, переливы солнечных отблесков и кажущаяся живой мозаика, занимающая каждый квадратный дюйм чуть ли не зеркального пола. И легкий шаловливый ветерок, прорывающийся сквозь невесомую преграду штор, фамильярно перебирающий складки моей довольно фривольной одежки, к слову, еще и полупрозрачной.
Но все это и остатки мыслей в моей голове исчезли,
Я растерялась. Распахнутые в удивлении глаза, казалось, впускали увиденное напрямую в душу, минуя тонкие препоны старого ворчуна-разума. И шепот, перезвон листвы и присвист ветра – голос любого поселения индивидуален. Грохот и эхо каменных залов подгорного народа, практически мертвенная тишина эльфийских рощ, где даже птицы как будто стыдятся своих голосов, и многоголосый ор людских поселений, который своей какофонией в состоянии поглотить любые другие звуки. Голос этого города был необычен и светел, неся с собой покой и умиротворение.
Продирающая меня дрожь… призрачное тепло пронизываемой ветром сорочки и мягкий плен маминых рук, придерживающих и закрывающих от всего-всего… и шепот, наполненный неприкрытой гордостью и нежностью:
– Йорваркастл.
– Залы героев? – Смешанное с пониманием и грустью ощущение свершения, окончания своего пути, как будто вырвало сухожилия и переломало мои кости, заставив практически повиснуть на маминых руках. Как же так! Все же я умерла… видимо, последние события исчерпали ту долю везения, выделенную мне на роду кокеткой судьбой. Встретить свою маму на небесах в Йорваркастле, в обители героев, куда, по гномским поверьям, попадают после смерти с оружием в руках, – чем не улыбка судьбы?.. Перебраться через всю страну, испытать многие приключения, на зубовном скрежете и силе воли преодолеть все препятствия и… И умереть…
Наверное, так было предопределено и только так я смогла увидеть свою маму…
– А папа тоже тут? – Наполненный надеждой, дрожащий на грани слез голос. Мой голос…
Неизвестно каким способом медленно опустившись на пол и уместив меня у себя на коленях, мама с нечеловеческой силой прижала меня к себе и наполненным грустью, невыплаканными слезами и яростью голосом произнесла, запустив пальцы куда-то в глубину моей шевелюры:
– Папа умер, солнышко… Но не беспокойся, я за него отомщу! Мы за него отомстим! Ты только приди в себя, солнышко мое…
Подняв голову, я взглянула в наполненные слезами и тревогой глаза мамы и спросила:
– Ведь мы же умерли, как мы это сделаем? Ведь из Йорваркастла не возвращаются.
Вздох облегчения вырвался из маминой груди, и ее рука ласково убрала мешающуюся прядь моих непокорных волос.
– Девочка моя, мы живы. Может быть, это и есть те самые Залы героев, описанные в легендах. Только находятся они не на небесах, а именно здесь – в глубинах гоблинских болот. Это не сказка – просто город. Последний город Древних, не до конца разрушенный в Эпоху Смерти и забытый после. Город, ставший легендой. Вечно укутанный туманом запретный град нашего народа. Присмотрись – какие же это небеса…