Леди Ю
Шрифт:
Новую Украину лихорадит от скандалов. В день назначения правительства проведена тотальная замена губернаторов. Объявлено об увольнении 18 000 чиновников. В первые месяцы заведено 149 уголовных дел о нарушениях во власти. Президент обещает раскрыть все резонансные дела прошлых лет – от убийства Гонгадзе до манипуляций на прошедших выборах. И строго наказать виновных.
Вскоре силовики уже бодро докладывают о 19 262 якобы раскрытых экономических преступлениях. Арестован и заключен в тюрьму глава Донецкого областного совета Колесников: скоро его отпустят, и дело прекратят. Янукович тоже под следствием: он обвиняется в том,
Угроза уголовного преследования обернулась первыми человеческими жертвами уже в первые дни после революции. На своей даче застрелился влиятельнейший министр транспорта Георгий Кирпа, через ведомство которого, если верить обвинителям, бюджетные деньги и перекачивались в предвыборную кассу Януковича. Он же организовывал переброску по железным дорогам тысяч донетчан в Киев на подавление революции. Многие подозреваемые спешно бежали из страны – кто на восток, в Россию, кто на Ближний Восток, в Израиль, а кто на Запад.
Впрочем, вскоре становится ясно, что министр Кирпа поторопился.
Большинство дел обернулось пшиком. Никто из центральных фигур прежней власти так и не предстал перед судом. И не потому, что обвинения лживы, а по той причине, что они слабы. Механизм коррупции достаточно сложен; разматывание подобных дел требует от следователей огромного опыта и мастерства. А традиции отсутствуют, поскольку в постсоветской Украине (как и в советской) прокуратура, лишенная самостоятельности, была верной служанкой Администрации президента (как раньше ЦК КПУ). Кроме того, новая власть тысячами нитей связана с прежними правителями. Прежние и нынешние партнеры по бизнесу находятся по разные стороны баррикад, и практически любое крупное дело об экономических преступлениях времен Кучмы может стать опасным для самих революционеров и их союзников.
Про несчастного Гонгадзе новые власти не забыли, однако главные подозреваемые оказались надежно защищены и от серьезного расследования, и от суда. Кучма, видимо, получил неприкосновенность согласно неким «тайным протоколам» круглого стола в Мариинском дворце, хотя Ющенко и клялся общественности, что никаких гарантий уходящему президенту он не давал. Бывший глава Администрации президента, а ныне спикер Рады Литвин правильно повел себя в дни «оранжевой революции»: он фактически стал союзником Ющенко и главным гарантом легитимности его победы. Поэтому о Гонгадзе его тоже никто не спрашивал.
Конечно, в тоталитарной стране пересажать, а то и перестрелять политических противников для президента – не проблема. Однако в демократическом государстве о расстрелах не может быть и речи. Что же касается дел о коррупции, то они слишком часто рассыпаются в судах. Потому что нужны улики. В итоге перед судом предстают лишь «стрелочники» – исполнители преступных приказов. Ни председатель Центризбиркома Кивалов, ни дирижеры фальсификаций в Администрации президента и в Кабинете министров наказаны так и не будут.
Бессистемная и шумная кампания по борьбе с коррупцией приобретает нелепые и даже карикатурные черты телевизионного шоу.
Новый президент в каждом выступлении говорит о высокой нравственности новой власти. От государственных чиновников и членов их семей он строго требует отказа от предпринимательской деятельности. При этом общество видит: все «финансисты революции» во главе с Порошенко получили государственные посты, но из бизнеса уйти не спешат. В лучшем случае каждый из них формально переписывает свои фирмы на отца, жену или еще кого-нибудь из родни. Как некогда это делала Юлия Тимошенко, уходя из ЕЭСУ в депутаты. Как это вообще принято в элитных постсоветских кругах.
Ющенко нервничает. Порой его заявления совсем уж абсурдны. Например, он публично запрещает чиновникам ходить в баню. Его порыв понятен: так называемые «конюшни» – символ закулисной власти эпохи Кучмы. Редкий случай: тут Юлия Тимошенко полностью солидарна с ним.
Любимым врагом новой власти становится ГАИ. Дело в том, что президент – заядлый автолюбитель, немало настрадавшийся от милицейского произвола. А тут еще, как назло, несчастный гаишник с сиреной и мигалкой неловко выруливает навстречу президентскому кортежу. Обозвав гаишную машину «дискотекой на колесах», Ющенко в тот же день подписывает указ об упразднении дорожной автоинспекции. Страна, которую гаишники достали так же, как и президента, в шоке: а кто за порядком-то на дорогах будет следить?
Вообще после победы Ющенко озабочен тем, чтобы скорректировать свой образ рефлектирующего и робкого политика, доказать свою жесткость и способность к решительным поступкам. Отсюда – скоропалительная ликвидация ГАИ. В этом же – главная цель двух его визитов на недружественный восток страны.
И в Донецке, и в Днепропетровске он кипит гневом и пытается запугать областной актив. Собрав местное начальство, часами ругается, «тыкая» отдельным чиновникам. Речь все о том же – о коррупции старой власти и о высокой морали, воплощенной в лице власти новой. Такого Ющенко страна не знала. И немного оторопела. Зал молчит, угрюмо и с недоброй иронией поглядывая на Виктора Андреевича. Материться Ющенко не умеет. Публично ругаясь, он производит довольно жалкое впечатление.
Освоившись в кабинете Кучмы, президент начал всерьез ощущать себя строгим, но справедливым отцом всех украинцев. Ему дано право карать и миловать. Правда, следует признать, что милует Ющенко гораздо чаще, чем карает, – от собственной природы никуда не уйдешь. Но и здесь доходит до смешного. Президенту докладывают, что где-то на западе силовики перестарались, арестовав по подозрению в контрабанде его старого знакомого, владельца местной гостиницы. Ющенко звонит в областное управление Службы безопасности, представляется и требует освободить задержанного. Сотрудник СБ, полагая, что его разыгрывают, посылает Виктора Андреевича по матушке и бросает трубку. Терпеливый Ющенко, слегка удивившись, вновь набирает номер. Признав, наконец, своего президента, собеседник попадает в больницу с сердечным приступом.
Общество в растерянности наблюдало за судорожными действиями властей. Вольное обращение президента к законом, в том числе и с Конституцией, его готовность прибегнуть к «телефонному праву» уж очень напоминали недавнее прошлое. Все громче звучали сомнения в том, что, начиная революцию, лидеры оппозиции всерьез подготовились к управлению страной после победы. Профессиональной замены для 18 000 изгнанных чиновников не было. Бюрократическое делопроизводство, и при Кучме не особенно эффективное, грозило и вовсе остановиться.