Ледовый десант
Шрифт:
— Ну что, товарищ командир? — потер руки Нудьга. — Будем готовиться к вылазке.
— Будем, — кивнул Михалюта. — Не забывайте о разведке. Запоминайте хорошо дорогу. Подмечайте каждый бугорок, тропку, овраг, каждый сугроб снега. Я пойду в сторону поселка, а ты, Нудьга, прямо по стрелке компаса.
— Хорошо. Мусафиров, Бабаян! Забирайте с саней пакеты. А вы, — обратился Нудьга еще к трем бойцам, — берите лопаты, кайла и все остальные причиндалы.
— Есть взять «заказные бандероли»! — прогудел в ответ Мусафиров и начал складывать в вещмешок замотанные в материю, не пропускавшую воду, плитки тротила.
— Определенно, я и Цимбалюк с лошадьми
— Да, вы будете ждать нас здесь, — сказал Михалюта и добавил сочувственно. — Кому-то же надо… Со мной пойдут двое.
— Я, товарищ командир! — шагнул к Гнату Мануэль Бельда.
— И я! — поднял руку, словно школьник на уроке, Сергей Колокольцев. — И никаких там «Вас ист дас?»!
— Согласен. Со мной пойдут Бельда и Колокольцев!
Торосы остались позади. Михалюта, Бельда и Колокольцев шли теперь по ровному льду. Иногда встречались небольшие сугробы — верная примета, что берег близко.
Здесь был финиш восточных ветров. Но сегодня дул северный. Сейчас он притих, обессилел, будто сказочный дракон, которому отрубили все головы. На небе ни луны, ни звезд. Вокруг — белая тьма.
3
Дмитрий Нудьга знал, что не только в группе, но и во всем батальоне его считают опытным минером, бесстрашным солдатом, закаленным еще в мирное время на границе. Знает об этом и младший лейтенант медслужбы Нина. А какая девушка может быть равнодушной к воину, которого другие солдаты называют отчаянным, смелым? С далекого Урала, из Кирова, Ярославля девчата, даже не видя в глаза красноармейцев, пишут им искренние, ласковые слова. Нину, конечно, храбростью не удивишь: она сама находится на фронте. И все-таки… К нему первому подошла, когда провожали их в этот рейд. Да и не такой уж он и храбрый, отчаянный. Обычный солдат, как все. Можно подумать, что он не боится смерти, что ему на все наплевать. Так уж и не боится! Конечно, боится. Кто же не боится этой смерти?..
Ему вспомнилась служба на границе. Приходилось задерживать и лазутчиков, диверсантов. Но сейчас он сам для немцев и диверсант, и лазутчик. И они, ясное дело, примут все меры, чтобы обезвредить его. С ним будет лишь пятеро своих, а рядом — целые фашистские дивизии. Поэтому каждый шаг, каждое движение должны быть хорошо продуманы, всесторонне взвешены.
— Будьте осторожными, — шепотом предупредил минеров Нудьга, когда подошли к берегу. — Со мной — Мусафиров и Бабаян. Остальные ждут здесь.
Берег был крутой, обрывистый. Промерзшая земля — словно камень. Кое-где росли кусты терна, глода. Руки натыкались на высохший бурьян. Мусафиров тихо ойкнул, наткнувшись на чертополох, — колючки достали до пальцев даже сквозь рукавицы.
Наконец вскарабкались наверх. Им повезло. На круче огневой точки не было.
Несколько минут лежали, отдыхали.
— Запоминайте каждую былинку, — сказал Нудьга, вглядываясь прищуренными глазами в белую равнину, раскинувшуюся перед ними.
В нескольких десятках метров едва различимо поблескивало шоссе Таганрог — Мариуполь. Это и есть их объект. За шоссе — степь. Там виднелись, словно маленькие копешки сена, кусты терна и боярышника, вдали, слева, сквозь негустой снегопад мерцали огни. Там населенный пункт. И конечно же гарнизон немцев — рыбаки в своих хатах не станут жечь глубокой ночью ни ламп, ни каганцов. Справа шоссе, убегая от моря, круто изгибалось. Это как раз то место, где надо ставить мины.
Нудьга
— Добираемся вон до тех кустов, что на той стороне дороги.
Пригибаясь, побежали к шоссе. Но вскоре пришлось залечь — появился патруль.
Через несколько минут два солдата поравнялись с минерами. Воротники шинелей подняты, поверх шапок повязаны то ли женские платки, то ли башлыки.
Когда патруль растаял в снежной пелене, Нудьга поднял руку.
— Пошли дальше.
— А может, давайте ползком? — предложил Мусафиров.
— Правильно. Так будет безопасней, — согласился Нудьга.
Переползли шоссе, забрались в кусты.
— Копайте, долбите яму, — приказал Нудьга. — Здесь будет наш склад. Посматривайте на шоссе. А я снова — на лед.
Когда он спустился с кручи в залив, к нему подбежали трое минеров.
— Ну как там?
— Пока все в порядке. Идите влево, в направлении населенного пункта, и ставьте мины. Один наблюдает, двое устанавливают. Постарайтесь без стрельбы. Сделайте свое дело, возвращайтесь сюда же! Возьмите тротила на три мины. Я заберу остаток.
И снова сержант Нудьга с тяжелым вещмешком за плечами стал карабкаться по обрывистому берегу наверх. За ним — трое десантников.
На круче минеры немного передохнули и поползли к дороге. Нудьга — прямо, остальные — влево.
По шоссе проходили патрульные солдаты. Время от времени светили по сторонам карманными фонариками.
Нудьга слышал негромкий разговор, смех гитлеровцев. Переговаривались они как-то устало. Видимо, патрулирование их подходило к концу и с минуты на минуту должна была прийти смена.
Снег уже еле сыпался, но ветер не утихал. Подул, казалось, еще сильнее. Нудьга вытащил из рукавиц руки, стал растирать исцелованное лютым декабрьским ветром лицо. «Как там Михалюта, Бельда и тот «ночник» — Колокольцев? А может, они напоролись на немцев и… Война есть война…»
Чтобы как-то отвлечься от этих тревожных мыслей, Дмитрий начал вспоминать свое детство.
Еще в шестом классе он решил, что станет пограничником, как Карацупа, — о нем писали в пионерских газетах. Отец работал тогда бригадиром поезда и два лета брал его с собой. Где только не побывал он: в Москве, Севастополе, Мурманске, Одессе, Ленинграде… А однажды даже ездил во Владивосток. С вокзала пошли к памятнику борцам революции на Дальнем Востоке. На высоком пьедестале — фигура красноармейца со знаменем. Ниже — с одной стороны группа бойцов первой русской революции, а с другой — отлитые из бронзы партизаны Приморья. Он смотрел на огромный памятник, и ему слышалась песня, которую часто пели в школе. Последние ее слова: «И на Тихом океане свой закончили поход» — звучали всегда как-то особенно, казалось, отзывались в самом сердце. Об этой поездке во Владивосток, о памятнике он написал заметку в школьную газету. И все мальчишки завидовали ему. А учительница Клавдия Васильевна похвалила его в классе при всех учениках…
Добравшись до кустов, Нудьга сбросил с плеч вещмешок.
— Принимайте еще одну «заказную бандероль»!
— Ого, целую гору приволок! — удивился Бабаян.
— Зато на льду теперь ничего не осталось.
Вдруг в небе над заливом вспыхнули ракеты, где-то вдали затрещали крупнокалиберные пулеметы.
Минеры замерли, будто каждого оглушили эти выстрелы, ослепили вспышки ракет.
— Чего они всполошились? — задумчиво произнес Нудьга. — Может, просто от страха? Подбадривают себя? Ладно, — махнул он рукой. — Бабаян, ты прикрывай нас, а мы с Мусафировым начнем ставить мину.