Ледяная арфа гангаридов
Шрифт:
– Давай, Тайто, пойдем с ним, покараулим втроем, – ухмыльнулся Бристен. – Втроем не так страшно, как в одиночку. Может, и обойдется.
– Я думал об этом. Видишь ли, я заходил еще и к лекарю, который занимался пострадавшими – лучший лекарь города, третий десяток лет присматривает за здоровьем семьи правителя. Он рассказал мне странную вещь – если на страже стоит несколько человек, то каждый видит своих призраков, а чужих не видит, поэтому пугается, когда его сосед вдруг начинает шарахаться непонятно от чего. Бывали случаи, когда стражники убивали друг друга.
Илдан повеселел, видя такую заботу, пусть и бесполезную. Он не то что бы боялся, но ему было не по себе – неизвестность казалась хуже самых жутких известий. Ему даже хотелось, чтобы ночь наступила побыстрее, чтобы не мучиться ожиданием.
Когда солнце заползло за горизонт, Илдан пошел к привратнику и сообщил, что явился охранять вход в башню по договоренности с правителем. Тот вызвал дворцового управляющего, который взял свечу и фитиль на длинной палке и повел Илдана в правое крыло дворца. Они пошли мраморными лестницами и сумрачными переходами на второй этаж к крытому висячему коридору, ведущему в башню.
Коридор был темным и запущенным, в узкие окошки едва пробивался свет. Управляющий зажег фитиль и засветил пыльные подсвечники на стенах. Два ряда свеч осветили узкий проход, заканчивающийся дверью в башню. Оставшись один, Илдан уселся на мягкое сиденье без спинки, стоявшее у стены в начале коридора.
Вокруг было тихо, воздух пах свечами и жженой пылью. У Илдана еще было время, потому что призраки появлялись в полночь, в первое мгновение Дня Звездочетов. Часов поблизости не было, хотя Илдан не огорчился бы, если бы пропустил из-за этого появление призраков. Он вынул из ножен меч, с сомнением оглядел и снова вложил в ножны – вряд ли выходцы из башни боятся оружия, но не стоять же безоружным на страже.
Вскоре снаружи совсем стемнело. Свечи словно бы загорелись ярче – близилась полночь. Вдруг в смежном коридоре послышались шаги, кто-то шел к башне. В полутьме показалась горбатая ковыляющая фигура, в которой Илдан узнал шута. «У парня и впрямь голова не в порядке», – подумал он. – «Идти сюда, когда все мечтают оказаться как можно дальше отсюда»… Но когда тот подошел ближе, Илдан подумал, что обознался. На лице этого юноши не было шрама – оно было гладким и привлекательным, даже красивым.
– Кто ты такой, – спросил Илдан, когда юноша остановился перед ним. – Что тебе здесь нужно?
– Энкиль. Дворцовый шут.
– Шут?! – изумился Илдан. – А где же шрам?
– Я накладываю его на лицо по утрам с помощью клея, который стягивает кожу.
– Но зачем?
– Чтобы быть страшнее. Здесь любят уродов.
– А горб? – заглянул ему за спину Илдан. – Тоже поддельный?
– Настоящий, к сожалению, – вздохнул Энкиль. – Я в детстве неловко упал с сарая. Иначе я не согласился бы на эту работу, ваша светлость.
– Понятно…
– А вы, значит, охраняете башню. Как же вы согласились на эту работу?
– По глупости, наверное, – признался Илдан.
– Понятно… Лучше бы вы держались отсюда подальше.
– Я дал слово. Есть у меня глупая привычка – держать свое слово.
– Бывает. Я пришел, чтобы помочь вам.
– Охранять башню? – Илдан окинул взглядом сгорбленную фигуру шута. – Мне только что сказали, что чем меньше здесь будет охранников, тем лучше.
– Нет, я принес вам снадобье, – Энкиль полез в карман и вынул стеклянный флакон, завернутый в салфетку. – Знахарка сказала, что оно отпугивает призраков, а если им натереть меч, он будет рубить их. Возьмите, ваша светлость.
Илдан взял салфетку с флаконом. Даже не принюхиваясь, можно было почувствовать, что снадобье невыносимо воняло.
– Неужели призраки чуют запахи? – подивился он. – Ладно, попробую. Ты хочешь за него деньги?
– Нет, я не из-за денег, – взглянул на него Энкиль. – Просто одна девушка во дворце очень боится призраков.
Когда шут ушел, Илдан намочил в снадобье краешек салфетки и стал натирать меч. Закончив, он не сунул меч в ножны, а поставил рядом – все-таки призраки встречаются не каждый день, а ножны всегда на поясе.
Время ползло к полуночи. Илдан чувствовал, что уже поздно, что в эту пору он привык ложиться спать. Он даже зевнул и тут же подумал – а что случится, если он проспит стражу? Добудятся ли его призраки? Если не добудятся, пойдут ли дальше, искать другие жертвы?
Вдруг где-то далеко, за несколько комнат отсюда, часы пробили полночь. Илдан вздрогнул и тревожно глянул на дверь башни, маячившую в глубине коридора. Там никого не было.
Он подпер голову руками, глядя в пол, но тут же снова поднял взгляд, потому что уголком глаза заметил шевеление в коридоре. Голубоватое свечение, возникшее в нескольких шагах от него, стало уплотняться и превращаться в человеческую фигуру, сквозь которую почти не просвечивало пламя свечей. Когда она оформилась, Илдан похолодел – это был Брис.
Призрак пошел к нему, вынимая на ходу меч. Теперь Илдан разглядел, что перед ним не тот Бристен, которого он знал с детства. У настоящего Бриса просто не могло быть такого тупого, непреклонного, беспощадного взгляда. В то же время Илдану открылось точное, неоспоримое знание, что это правда, что его друг может быть и таким. Это знание не оставляло места иллюзиям и оговоркам, наполняло пустотой голову и сердце. Мир переворачивался в груди Илдана, превращаясь в мир, в котором друг детства выглядит так.
Призрачный Бристен занес меч. Илдан, от растерянности забывший про свое оружие, ни на миг не усомнился, что этот Брис ударит. Он бросился в сторону, но слишком поздно – меч призрака прошел сквозь его руку. Рука осталась цела, но ее словно пронзило ледяным лучом – премерзкое ощущение, такие удары долго не выдержишь. Илдан вспомнил о мече и схватил его, надеясь, что знахаркина мазь не подведет. Его меч встретился с мечом призрака, удар оказался упругим, словно о корабельный канат. Призрак сделал великолепный выпад – он владел мечом не хуже своего прообраза, но в отличие от настоящего Бриса не уставал.