Ледяное озеро
Шрифт:
Люси кивнула, в ее глазах отразилась непоколебимая решимость.
– Я с этим справлюсь.
Камилла улыбнулась.
– Мы знаем, что ты справишься, – заверила она подругу.
– Мы? – удивилась Люси.
Как это ни странно, ей показалась, что вопрос сбил подругу с толку.
– Ты же знаешь, – сказала она. – Я говорю обо всех.
– Кто же эти все? – не отставала Люси.
Она не понимала, какую роль в этой операции играет Камилла, и это вызывало у Люси раздражение. Она никак не могла уяснить, была ли Камилла таким же исполнительным рядовым ее участником, как и она сама, или ее допускали к стратегическому планированию. Обычно Камилла держала себя с ней как равная, и, конечно, она не кривила душой, но временами становилось ясно, что она знает о проекте в целом больше и подробнее, чем Люси. Сам по себе факт, что именно Камилла ее втянула в это дело, свидетельствовал о том, что на нее были возложены достаточно серьезные обязанности. Она была в близких отношениях с Хонигваксом, причем, несмотря на ее заверения, Люси не была уверена, что эти отношения действительно закончились. На самом деле такого рода подробности Люси не особенно волновали, но они ее чем-то будоражили, почему-то раздражали, она в чем-то завидовала подруге, потому что после всей их совместной работы, после того риска, который выпал на ее долю участия в этом проекте, ее близко не допускали к той информации, которая уже давно не была секретом для Камиллы. Ей казалось, что подруга иногда бывает с ней неискренна, что, если бы ей доверили более важную работу, она бы совсем по-другому хранила тайны от близкого ей человека.
– Сама знаешь.
– Нет, не знаю. Кто такие эти все?
Камилла пристально взглянула ей в глаза.
– Вернер знает, что я еду? Это он здесь всем заправляет?
– Люси…
– Кто еще? Кто эти все?
– Рэндал Ларджент. – Камилла снова стала нервничать, назвав еще одно имя.
– Это и так ясно, а кто еще? – настаивала Люси на своем.
Она в принципе признавала необходимость конфиденциальности при проведении такой операции, но вместе с тем ее задевало недоверие, с которым к ней относились.
– Энди.
– Ты говорила об этом с Энди? Так это он считает, что я буду хорошим врачом?
– Люси…
– Что?
– Ты же сама все понимаешь.
– Нет, теперь я вообще ничего не понимаю. Получается, Энди знает больше меня? Мне нужно, Камилла, чтобы ты мне это объяснила.
Камилла закрыла глаза и потерла их большим и указательным пальцами правой руки.
– Люси, есть такие вещи, о которых я не могу с тобой говорить, и не жди от меня ответов. Пусть все остается как есть.
Люси задумалась над словами подруги. Потом рассеянно кивнула, будто согласившись с ее доводом. По правде говоря, тайна, окружавшая этот проект, ее к нему и привлекала. Она вообще обожала всякие секреты. Ведь как ни крути, но именно ей в операции была определена роль на самом передовом рубеже. Единственная роль, разыгрывая которую можно было и в самом деле попасть головой в петлю. При мысли об этом ей немного полегчало, и она смирилась со своим положением.
– Ладно, поехали.
– Только не строй из себя униженную и оскорбленную.
– Да я и не думаю. Давай, двигайся, хорошо?
– Люси…
– Да поедем мы когда-нибудь или нет?
Пять дней спустя, ночь с понедельника на вторник, 11 января 1999 г.
У них не было выбора – ехать предстояло ночью. Люк опять подобрал Люси около дома, потому что их путь проходил по проселочным дорогам вдали от пунктов досмотра грузовиков и полицейских постов, где могли бы остановить и проверить машину. Грузовик был в отличной форме. Перевозка сигарет никак не сказалась ни на состоянии подвески, ни на надежности тормозов. Но шума от него было много.
И Люк, и Люси по дороге к границе все больше молчали. Люси чувствовала себя измотанной и утомленной. Как обычно, она работала в выходные, на этот раз проверяя противоотечные средства на гриппозных больных. Испытуемые оставались там все воскресенье, и это давало Люси возможность лучше усвоить правила приема лекарств, которые она везла с собой на юг. В го утро, позавтракав кофе с булочками, она выписывала грязных, сопливых пациентов, а днем – в промежутках между накатывавшими приступами беспокойства и возней с лекарствами – ей удалось немного покемарить.
Люк запомнил путь, который вел по индейским землям к берегу реки. Для ночного проезда по льду на грузовике инструкции были другие. Из всех машин, пересекавших границу, патрули, естественно, прежде всего интересовались именно грузовиками, поэтому ехать надо было быстро, с выключенными фарами, ориентируясь на еле мерцавший на другом берегу голубой огонек сигнального маячка. Ночью, конечно, никто здесь не ждал блюстителей закона, поэтому переехать через реку надо было до их возможного появления, а в самом крайнем случае предстояло переехать их самих.
Фары и подфарники были выключены, Люк ждал на берегу. Вдали еле различимо мерцал голубой огонек.
– Только не вздумай никого сбивать, – шепнула ему Люси.
– Я не собираюсь в тюряге копыта отбросить.
– Индейцы больше языком болтают. Совсем не обязательно кого-то сбивать.
– Я все сделаю, чтобы этого не случилось. Если они за нами увяжутся, мы дадим деру. А если меня подстрелят, я помру.
– Никто тебя не просит быть дурацким мучеником. Тебе просто надо переехать реку по льду.
– Ты готова? – Люк врубил первую скорость.
– Всегда готова.
– Голубой маячок видишь?
– Да. А ты? Мы прямо напротив него.
– Теперь вижу. Ну, погнали.
На этот раз он уже представлял себе, какую надо держать скорость. Месяц то появлялся, то исчезал среди летевших по небу облаков, поблескивая время от времени серебром на кузове и кабине грузовика. Люк вел машину уверенно, быстро, хоть обзор был сильно затруднен скудным освещением, взгляд его был прикован к маячку на другом берегу.
– Какая скорость? – спросил он, не рискуя оторвать глаза от ледяной дороги.
– Шестьдесят. Шестьдесят пять.
Как и на первой его развалюхе, на которой они переезжали реку, американский грузовик показывал скорость в милях.
Грузовик продолжал разгоняться. Когда он чуть-чуть сбивался с колеи, чувствовалось, как тяжелая машина приминает свежий снег, но ее хотя бы не заносило. Скоро он понял, что машина идет по выбитым во льду колдобинам, а отклонение от колеи стал определять по звуку.