Ледяное пламя
Шрифт:
– Я рада, что вы наконец приехали. Надеюсь, вам у нас понравится, - сказала миссис Дэнфорт Джиму. В ее словах угадывался мягкий укор, и в то же время чувствовалось, что она не хочет обидеть невнимательного внука.
Выйдя из кабинета миссис Дэнфорт, они остановились в вестибюле в стороне от инвалидных колясок и снующих по коридору сиделок.
– Послушай, давай зайдем к нему в другой раз, - упрямо сказал Джим.
– Не сегодня.
У меня все внутри переворачивается, как подумаю, что он... Я боюсь его, Холли.
– Почему?
– Не знаю.
Взгляд Джима выражал такое отчаяние и панический страх, что она не выдержала и опустила глаза.
– Когда ты был маленький, он к тебе плохо относился?
– Нет, не думаю.
– Он напряг память, но безуспешно.
– Не знаю.
Боясь оставлять Джима одного, Холли предложила идти к деду вместе, но он настоял, чтобы она пошла первой.
– Постарайся разузнать побольше. Чтобы, когда я приду, мы могли не задерживаться дольше чем нужно.., если беседа окажется не слишком приятной. Пожалуйста, подготовь его к встрече со мной, Холли.
Поняв, что спорить с Джимом бесполезно, она неохотно согласилась. Однако не прошло и нескольких секунд, как Холли пожалела о своей уступчивости: если Джим снова потеряет контроль над собой, а ее не будет рядом, неизвестно, сумеет ли он устоять в схватке с Врагом.
Палата Генри Айренхарта оказалась пустой, но дружелюбная сиделка провела Холли в комнату отдыха, где за столом шла азартная игра в карты, а в другом углу смотрели телевизор.
Генри играл в покер со своими приятелями. Все четверо сидели за столом, специально предназначенным для инвалидов в колясках. Компания состояла из седой, похожей на птицу старушки в ярко-розовом костюме и двух старичков весьма хрупкого вида. Один из них был одет в красную майку, другой носил белую рубашку с галстуком-бабочкой. Заметив, что игра в полном разгаре и на кону возвышается целая гора голубых пластмассовых фишек, Холли решила не мешать участникам и отошла в сторонку, наблюдая за концом захватывающей партии.
Игроки, продемонстрировав незаурядную склонность к драматическим эффектам, один за другим открыли карты, и седая женщина, которую звали Тельма, с торжествующим возгласом сгребла со стола выигрыш. Мужчины добродушно посмеивались и выражали сомнения в том, что победа досталась ей честным путем.
Улучив момент, Холли вмешалась в их забавную перепалку и представилась Генри Айренхарту, не упоминая, что она невеста Джима.
– Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Я хотела бы кое о чем с вами поговорить.
– Боже правый, Генри!
– вскричал старичок в красной майке.
– Да ты ей в отцы годишься!
– Можно подумать, ты не знаешь этого старого развратника, - ввернул его приятель с бабочкой.
– Лучше помолчи, Стюарт, - вступилась за Айренхарта Тельма.
– Генри - истинный джентльмен, не то что некоторые.
– Да, Генри, на этот раз тебе не уйти от женитьбы.
– Зато тебе бояться нечего, Джордж, - отпарировала Тельма.
– Впрочем, насколько я помню, - она подмигнула приятелям, - Генри в таких делах обходится без формальностей.
Раздался взрыв хохота. Холли улыбнулась:
– Похоже, у меня нет никаких шансов.
– С Тельмой играть бесполезно. У нее всегда все козыри на руках, - сообщил Джордж.
Заметив, что Стюарт собрал карты и тасует колоду, Холли сказала:
– Извините, я не хотела прерывать вашу игру.
– Ничего страшного, - ответил Генри. Он говорил немного невнятно, очевидно, после перенесенного инсульта.
– Мы все равно делаем перерывы, чтобы сходить в уборную.
– В нашем возрасте, - добавил Джордж, - если не следить за подобными вещами, нам никогда не удалось бы всем вместе собраться за столом.
Они разъехались на своих колясках, а Холли пододвинула стул и села возле Генри.
Она с большим трудом узнала в нем сильного мужчину с квадратным подбородком, которого видела на фотографии в гостиной. От инсульта больше всего пострадала правая сторона тела, и, хотя Генри не парализовало, Холли обратила внимание, что он, точно раненый медведь, бережно прижимает к груди свою большую руку. Он сильно похудел и, несмотря на здоровый загар, выглядел истощенным. Мышцы правой щеки казались неестественно расслабленными, и лицо несколько вытянулось.
Грустное зрелище старческой немощи могло бы повергнуть Холли в тоскливые размышления о неизбежности конца каждой человеческой жизни, но в глазах старого Айренхарта она увидела несгибаемую волю и нежелание покориться судьбе. Говорил Генри медленно, запинаясь, но его речь выдавала в нем умного, веселого человека, не склонного впадать в отчаяние. Такие люди если клянут свою слабость, то так, чтобы их не слышали.
– Я друг Джима, - произнесла она заранее приготовленную фразу.
Лицо старика изобразило сильное удивление. Похоже, он не знал, что ответить. Наконец сказал:
– Ну и как дела у Джима?
– Не слишком хорошо. Генри.
– Она решила говорить только правду.
– Он очень несчастный человек.
Старик отвел взгляд и уставился на гору голубых фишек для покера.
– Да, - тихо произнес он.
Раньше Холли не исключала возможности, что именно на Генри лежит доля ответственности за то, что Джим предпочел жить в мире фантазий. Однако сидящий перед нею человек совсем не походил на жестокого истязателя малолетних.
– Генри, я хотела с вами поговорить, потому что мы с Джимом больше чем друзья, я люблю его, и он тоже признался, что любит меня. Я надеюсь, мы будем вместе очень, очень долго.
К ее изумлению, глаза старика наполнились влагой и по морщинистым щекам побежали крупные слезы.
– Простите, я не хотела вас расстраивать, - смутилась Холли.
– Ну что вы, что вы.
– Он левой рукой вытер глаза.
– Это вы простите меня, старого дурака.
– Зачем вы так!
– Видите ли, я никогда не думал.., мне казалось, что Джим так и останется один-одинешенек.
– Но почему?
– Видите ли...
Нежелание Генри говорить плохо о внуке полностью рассеяло ее подозрения.