Ледяное сердце Элленхейма
Шрифт:
– Зачем ты вообще к ней поехал? – рассердился я. – Кто позволил тебе соваться в это дело? Что, если она подаст жалобу? Ты подумал, как мы будем выглядеть в глазах короля Матиаса?
Сын почти рухнул на лавку и хмуро откликнулся:
– Если кто и должен подавать жалобу, так это я. Она лишила меня способности двигаться не меньше, чем на четверть часа. А сама ушла! Я подумал, что так и замерзну там – в утлой избушке посреди леса. К тому же, она не знает, кто я такой.
Мой старший сын вовсе не был глуп, но он был слишком самоуверен. И даже теперь,
– А возможно, всё дело в том, отец, что и нет никакого принца, и ей просто нечего было мне сказать?
Я не знал, кого больше Вегард пытался в этом убедить – меня или самого себя. А потому, вздохнув, сказал:
– Хорошо, мы не будем его больше искать. Я выполнил обещание, данное королеве Катарине, и не моя вина, что мне не удалось найти ее внука.
– Именно так, отец! – просиял Вегард. – И если ее величеству и стоит в этом кого-то винить, то только саму себя. Ведь это именно она прогнала прочь свою невестку. Я рад, что вы, наконец, со мной согласились. А я сделаю всё, чтобы преумножить славу Нерландии!
Он удалился, а я до позднего вечера сидел в своих апартаментах и даже отказался спуститься к ужину, сославшись на головную боль. В конце концов я сумел убедить себя, что поступаю правильно, и с этой мыслью я лёг в кровать.
Но пропущенный ужин дал о себе знать далеко за полночь. Голод заставил меня подняться. Я позвонил в колокольчик, подзывая дежурившего в соседней комнате камердинера, но тот не отозвался. Более того, его не было на своем посту! Этот негодник удалился куда-то, воспользовавшись тем, что я заснул.
Я набросил на плечи теплый халат (ночью во дворце было совсем не жарко) и вышел в коридор, надеясь увидеть там кого-то из слуг. Я вовсе не собирался требовать полноценного ужина – пара кусков холодного мяса с хлебом вполне утолили бы мой голод.
Но увидел я совсем не то, что ожидал. Я увидел спину старшего сына, который скрылся за дверью, что вела в крыло, где размещались апартаменты принцесс. И судя по тому, как уверенно он шел, маршрут этот был ему уже знаком.
Сначала я подумал, что ошибся – такой отчаянной смелости было трудно ожидать даже от Вегарда – и не поленился дойти до комнаты сына. Но нет, его там не было. А это значило лишь одно – он проводил ночи в апартаментах одной из дочерей короля Матиаса.
Это было вполне в духе Вегарда, но в данном случае он перешел все допустимые границы. Как он мог настолько забыться, чтобы попрать все правила приличия и покуситься на честь принцессы королевской крови? А в том, что это недолго будет оставаться тайной, я не сомневался. Во дворцах даже у стен есть уши.
Сумеет ли король Матиас простить такое оскорбление, пусть даже Вегард и готов будет жениться на его дочери? И сон, и голод мигом отступили.
На следующий день за обедом я потребовал, чтобы Вергард сел за столом рядом со мной, но даже это не помешало ему обмениваться весьма откровенными взглядами с принцессой Элиной. Впрочем, девушка действительно была хороша, и я вполне понимал своего сына.
– Ее высочество просто ослепительная красива, – сказал я сидевшему по другую сторону от меня королю Матиасу. – Она рождена, чтобы быть королевой.
Его величество не смог скрыть довольную улыбку:
– Мне весьма приятны ваши слова, дорогой Эйнар! Я часто жалею о том, что Элина не родилась первой из моих дочерей. Будь она старшей дочерью, я со спокойным сердцем оставил бы ей Терцию. Она достаточно умна и по-житейски мудра, чтобы управлять страной. И она сумела бы понравиться народу.
– Но разве вы не вправе выбрать себе наследницу сами? – удивился я.
Он с видимым огорчением покачал головой:
– Законы Терции гласят, что корона переходит старшему сыну короля, а в случае неимения такового – старшей дочери. И никакие исключения не предусмотрены. Конечно, в своем указе я могу назвать имя Элины, но это может привести к смуте в стране. Законы созданы для того, чтобы их соблюдать, и кому, как не королю, надлежит в этом подавать пример своим подданным.
– А кто же ваша старшая дочь? – спросил я – прежде мне даже не пришло в голову задуматься об этом.
Король Матиас вздохнул:
– Алда. Из всех моих дочерей именно она меньше всего подходит на роль королевы. Она диковата, нелюдима. И она привыкла говорить только правду – не самое лучшее качество для монарха.
Я перевел взгляд на старшую принцессу – она, как обычно, сидела чуть в стороне. Только на сей раз она была не одна – рядом с ней сидел Бьорн.
– В этом ваша дочь похожа на моего младшего сына, – я не смог сдержать улыбки.
– О, да! – не без одобрения подтвердил его величество. – Я никогда прежде не видел, чтобы Алда разговаривала с кем-то так долго и охотно. Возможно, именно ему удастся сделать ее другой.
Я посмотрел на Бьорна чуть внимательней – возможно, те надежды, что я возлагал на старшего сына, сумеет воплотить вовсе не он, а его младший брат?
Глава 17. Кайса
– Волосы у вас, госпожа, словно мягкий белый лён, – улыбнулась Лотта. – Ни у кого из ваших сестер нет таких красивых волос.
Она укладывала их в прическу, и ловкие руки ее порхали словно бабочки. Она была моей ровесницей. Я знала ее с четырнадцати лет – с тех самых пор, когда она поступила ко мне в услужение. И именно с ней я порой бывала куда более откровенной, чем с сёстрами.
– Разве у Элины они не красивы? – удивилась я. – Они же будто покрыты золотом.
Но девушка покачала головой:
– Не всё золото, что блестит, госпожа. У вашей младшей сестры они жесткие как мочало.
Она скрепила прическу жемчужным гребнем и подвела меня к зеркалу, чтобы я могла полюбоваться ее работой. И если у моей сестры были золотые волосы, то у Лотты были золотые руки – любая работа, за которую она бралась, делалась хорошо и споро.
– На месте нерландских принцев я не смотрела бы ни на кого другого, только на вас, госпожа.