Ледяное сердце Элленхейма
Шрифт:
Мы шли по аллее парка, окружавшего дворец. И если начало этой аллеи, тянувшейся от крыльца, было расчищено почти до земли, то теперь наши сапоги уже по щиколотку утопали в снегу.
– Не думайте, что я на самом деле хотела бы, чтобы это оказался принц Бьорн. Напротив, я искренне надеюсь, что это не он – мне нравится ваш младший сын, он кажется хорошим и добрым человеком. Но согласитесь, что у него тоже были и мотив, и возможность. Разве не так?
– И какой же мотив вы ему подобрали?
Я сам задал эти правила игры, но мне было непросто заставить себя не
– У него был самый сильный мотив – корона Нерландии. Ведь вашим наследником был Вегард, и если бы тот женился и обзавелся собственными сыновьями, то вероятие того, что Бьорн мог стать королем, было бы крайне малым.
– Он абсолютно не честолюбив, – возразил я.
– Это вы так думаете, – парировала она. – Смотрели ли вы на него когда-то так, как смотрели на старшего сына? С такой же гордостью? С таким же одобрением? А быть может, он нуждался в этом куда больше, чем вы могли бы себе представить. Вы гордились старшим сыном и презирали младшего – Бьорн мог возненавидеть старшего брата только за это.
Ее слова были ужасны, и прежде, чем я осознал их смысл, прошло немало времени.
– Презирал? – переспросил я. – Но это вовсе не так! Да, я гордился Вегардом больше, чем Бьорном, но это вовсе не значит, что я любил младшего сына меньше. И если я когда-нибудь бывал с Бьорном резок, то только для того, чтобы его встряхнуть, заставить задуматься и измениться.
– А ему? – принцесса остановилась и посмотрела мне прямо в глаза. – Ему вы когда-нибудь это говорили? Про то, что любите его не меньше, чем его брата? Про то, что он вам так же дорог?
Мне было нечего ответить. Возможно, что не говорил. Не потому, что так не думал, а потому что считал это неправильным. Я и сейчас не переменил своего мнения. Бьорн не нуждался в моей жалости. Жалость не помогала мужчине, а унижала его.
– Он мог убить брата, чтобы стать ближе не только к короне Нерландии, но и к вам, – кажется, эта девчонка не собиралась останавливаться. – И у него была возможность это сделать. Он мог прийти в комнату брата и налить в кружку ядовитый отвар.
Но тут я всё-таки вмешался:
– Каким образом он смог бы его приготовить? Если бы нерландский принц спустился на кухню и стал там что-то варить, это не осталось бы незамеченным. Вы так не думаете?
– Ему не нужно было идти для этого на кухню, – сказала она. – Достаточно было залить сухую траву кипятком. Да, действие сваренного яда крепче, но и простой настой подействовал бы так же – только, возможно, чуть позже. А может быть, принц Бьорн и вовсе привез отвар с собой из Нерландии.
– Если вы на самом деле думаете именно так, то, простите, но вы не слишком умны, ваше высочество, – хмыкнул я. – Если вы сами столь хорошо разбираетесь в травах, то неужели вы думаете, что это же относится и к остальным? Да я понятия не имел ни о какой вердане до тех пор, пока она не оказалась в кружке моего сына. И я уверен, что и Бьорн про нее не слыхал.
– Это вы так думаете, ваше величество.
Ее высочество смахнула снежинки с воротника своей шубы и повернула назад, в сторону дворца. В этом она была права. Приближалось время обеда, и нас могли хватиться в любой момент.
Но всё то время, что я шел сначала до дворца, а потом поднимался по лестнице, я не мог выбросить из головы ее слова. Я должен был поговорить с Бьорном! И немедленно.
Глава 28. Эйнар
Младшего сына я нашел в отведенных ему комнатах за чтением. При моем появлении он встал, закрыл книгу, и я увидел ее название – «Походы Его Величества Дориана Смелого». Это был вполне серьезный труд, который я и сам когда-то читал – из нее можно было почерпнуть немало полезного. Но сейчас, увидев ее в руках у Бьорна, я отчего-то разозлился.
Вегарда за книгой я не видел никогда – он предпочитал проводить время с мечом и верхом в седле. И от того, что младший сын столь мало походил на старшего, мне снова стало горько.
– Что-то случилось, отец? – с тревогой спросил он.
Я покачал головой. Я уже стыдился своих мыслей. Теперь у меня остался только один сын – мне следовало признать это и перестать сравнивать его с тем, другим, которого уже не было с нами.
Я опустился в кресло и велел Бьорну сесть напротив. Мне нужно было видеть его лицо в тот момент, когда я буду задавать вопросы. А вопросов у меня было немало.
– Скажи мне – как ты относился к Вегарду?
Вопрос был слишком неожиданным, и Бьорн растерялся. Он отвел взгляд, устремив его в сторону камина, и убрал руки с подлокотников кресла – должно быть, чтобы я не заметил, как они задрожали.
– Почему вы спрашиваете об этом, отец? Он был моим старшим братом, и я уважал его. Как еще я мог к нему относиться?
– Уважал? – переспросил я. – А если я скажу, что ты завидовал ему? Что его ненавидел?
Это были жестокие вопросы, но я должен был их задать – чтобы закрыть эту тему и не возвращаться к ней никогда.
– Завидовал? Ненавидел? – Бьорн – большой, тучный – словно сжался в своем кресле, уменьшился в размерах. – Это не так! Возможно, мы не были слишком близки, но это лишь потому, что мы с ним были очень разными. Его никогда не интересовало то, что было интересно мне, а мне не нравилось то, что нравилось ему. С чего бы мне его ненавидеть?
Он говорил и говорил, а я слушал его и не верил ни единому слову. Теперь мне уже казалось, что ее высочество была права. Бьорн был тихим омутом, в котором могло водиться что угодно.
– Ты знал, что однажды Вегард станет королем Нерландии, – мрачно сказал я, – а корона – слишком ценный приз, и ради нее можно на многое пойти.
На сей раз он ответил не сразу. Теперь он смотрел уже не на камин, а на меня, и в его глазах был ужас.
– Вы думаете, что это я убил Вегарда???
Я промолчал, и сын задрожал уже всем телом.
– А как же эта служанка? – выкрикнул он. – Ведь это же она его отравила!
– В ее виновности есть большие сомнения, – холодно откликнулся я. – А значит, убийца – кто-то другой. А именно у тебя была самая сильная причина избавиться от Вегарда.