Ледяное сердце Элленхейма
Шрифт:
– Да, я ничего не слышала, – ответила я. – Но к тому времени отравителя наверняка в комнате уже не было. А я не решилась стучаться громче – мне не хотелось, чтобы меня там видели.
– Допустим, вы сказали мне правду, – кивнул он. – Но это снова возвращает нас в самое начало расследования. И теперь ваша очередь назвать чье-то имя.
Мне показалось, что он слишком легко поверил моим словам – возможно, он изначально не рассматривал меня в качестве преступницы. А вот его просьба назвать чье-то имя поставила меня в тупик.
– Я не знаю, ваше величество, –
Мы уже дошли до старой беседки, и хотя на улице было не слишком холодно, я чувствовала дрожь во всём теле.
– Не знаете? – удивился он. – Или не хотите говорить? А я был уверен, что вы назовете меня. Мне было даже интересно, какую причину для ненависти к сыну вы сумели бы мне подобрать.
Нет, я ни на секунду не подумала, что это мог быть он. Было видно, как он любил Вегарда, как гордился им. И даже если бы вдруг оказалось, что чем-то разгневал его, такой человек, как король Эйнар никогда не опустился бы до использования яда.
Возможно, это был герцог Орхус, которого я совсем не знала, и с которым еще не беседовал следователь. Но назвать его, не имея на то ни малейших причин, я посчитала неправильным. А уж представить на месте убийцы одну из своих сестер я и вовсе не могла.
– Отравление – преступление женское, – сказал его величество, когда мы подошли к самому крыльцу. – Надеюсь, ваш отец позволит мне присутствовать при разговоре следователя с вами и вашими сестрами. Простите, если это оскорбляет вас, но я хотел бы убедиться, что этот разговор не станет простой формальностью.
Я пожала плечами. Если ему было угодно присутствовать при столь неприятном разговоре, то я не могла ему этого запретить. И надеялась, что папенька ему не откажет – мы должны были показать, что нам нечего было скрывать от нерландцев.
Глава 31. Эйнар
Мне разрешили присутствовать при допросе принцесс, и это уже было маленькой победой. Я был почти уверен, что в противном случае всё свелось бы к одному-единственному вопросу, который был бы задан каждой из них – знает ли она что-то о смерти моего сына. И каждая, конечно, ответила бы на него отрицательно.
Допрос их высочеств проходил в малой гостиной. Девушки расселись на стоявших возле окон диванах – словно птички на ветках. Они переглядывались, но молчали.
Я сел в кресло, что стояло поодаль – дабы не заставлять их нервничать еще больше. Но при этом я надеялся, что мне будет слышно каждое слово. Король Матис занял другое кресло.
Следователь и писец расположились за столом с пачкой белоснежных листов и писчими принадлежностями.
Как я и предполагал, вопросы их высочествам задавались осторожно, почтительно – совсем не так, как наверняка задавались слугам. Но это было лучше, чем ничего.
На вопрос о том, что они делали тем вечером, когда отравили Вегарда, они все ответили примерно одинаково. Находились у себя в комнатах – кто-то читал, кто-то вышивал, кто-то пораньше лег спать. Было просто поразительно, что именно в тот вечер они решили никуда не выходить.
Хотя принцесса Кайса сказала правду, чем вызвала волну охов, вздохов и укоризненных взглядов сестёр. Даже его величество, как мне показалось, неодобрительно покачал головой.
Ей следователь вынужден был задать несколько дополнительных вопросов. Она в ответ сказала именно то, что говорила и мне. Нет, по дороге никого не встретила. Нет, в комнате не было слышно никаких звуков. Нет, странным ей ничего не показалось.
Следующий вопрос был адресован уже всем – не имел ли кто-то из них причин ненавидеть Вегарда и желать ему зла?
Кайса сказала, что он не нравился ей (ее отец при этом бросил на меня виноватый взгляд), но причины сделать ему что-то дурное у нее не было. Но это ее заявление я, должно быть, к немалому удивлению остальных присутствующих, тоже воспринял спокойно. Я это тоже уже знал.
А вот другие принцессы снова они были единодушны. Ритта ответила, что принц Вегард казался ей очень милым. Грета сказала, что мужчина с таким превосходным аппетитом, какой был у его высочества, просто не мог быть плохим человеком («Прости, Кайса, но мне кажется, твоя Лотта лжёт!»)
Алда заметила, что она знала принца слишком плохо, чтобы выносить о нём какое-то суждение. Мерит призналась, что Вегард нравился ей, и она даже чуточку завидовала своей младшей сестре, которой тот оказывал куда больше внимания, чем всем остальным. Вилма заявила, что даже не может представить, что могло заставить кого-то пойти на такое ужасное преступление.
А Элина расплакалась так горько, что успокоилась только после того, как лакей принес ей воды. А когда она, вытерев слёзы, всё-таки смогла говорить, то сказала, что она сама готова убить того, кто отравил его высочество.
После чего король Матиас поднялся со своего места, и все остальные тоже вынуждены были встать.
– Полагаю, что допрос можно завершить, ваше величество? – он посмотрел в мою сторону. – Как я и думал, ни одна из моих дочерей к этому не причастна.
Спорить не было никакого смысла. Он и так пошел мне на уступки, и злоупотреблять этим и дальше – значило бы порвать ту тонкую нить доверия, что между нами установилось.
И потому я кивнул и сразу заметил облегчение на до того напряженном лице Матиаса. Следователь сложил бумаги в кожаную папку, поклонился его величеству, и они вместе с писцом удалились.
А следом малую гостиную стали покидать и принцессы. Каждая из них перед этим подходила к нам и приседала в реверансе. Кайса подошла последней, и отец ее задержал.
– Возможно, у его величества есть к тебе дополнительные вопросы, – сказал он. – Мне не хотелось бы, чтобы после всего сказанного тобой у короля Эйнара возникли какие-то подозрения.
На самом деле никаких подозрений у меня не возникло, но я был не прочь поговорить с ее высочеством – особенно, если король Матиас оставит нас вдвоем. Нам нужно было обсудить всё то, что мы недавно услышали. И хотя никакой новой информации мы не получили, это тоже давало пищу для размышлений.