Ледяное сердце
Шрифт:
– Ай, больно вообще-то. Можно поосторожнее, мудило, блин, – я дёрнула рукой вниз так, чтобы на этот раз в кожу Волкова впилась холодная сталь.
– Если бы не ты, всё было бы нормально и сидели бы мы сейчас внизу, Новый год праздновали, – рявкнул он, а у меня в душе открылась старая обида.
– Я виновата?! А ты не охринел ли?! Это ты вёл себя, как скотина законченная! – договорить мне не дали.
– Я?! Ну да, конечно, ты никогда ни
– Да пошел ты на хутор бабочек ловить, Волков, тебе там самое место, бесишь меня уже.
Я отвернулась от него настолько, насколько позволяли мне наручники. Не знает он, конечно, скотина. Значит, сидеть флиртовать с Синицыной в моём доме, в моей гостиной, при мне же, ещё и чаёвничая моим любимым зелёным чаем, он знает, как делать. А как элементарно извиниться за своё «вульгарное» поведение, он не знает, как делать. Пусть валит на все четыре стороны. Достало меня это всё. Просто бесит.
Я облокотилась головой об стену, закрыла глаза и пыталась понять, как же утро, день и вечер тридцать первого декабря могли так обернуться, а день ведь не задался с самого утра, по крайней мере, у меня.
***
Утро тридцать первого декабря началось, как и любое моё утро в шесть утра от крика нелюбимого будильника, который звонил уже минут пятнадцать, а я никак не реагировала на него, ибо мне просто было плевать и я хотела спать и больше ничего. Когда я всё-таки открыла глаза и оторвала голову от любимой подушки, была уже половина седьмого. Я уверена в том, что я и мой будильник никогда не будем ладить друг с другом, ибо эта нелюбящая меня штуковина будит меня с утра пораньше каждый день в независимости от даты, дня недели и месяца. И плевать, что я сама его завожу. Пусть это будет моей «женской логикой», ведь думаю и мыслю сейчас я иначе.
Новый год меньше, чем через сутки, а я сижу на кровати с закрытыми глазами и мечтаю вот так не заснуть. Через силу открываю глаза и поворачиваю голову в сторону окна, а за окном хлопьями сыплется снег, накрывая землю белой пеленой. Давно у нас не было такого количества снега. «Аномально холодная и снежная зима» – вот так твердят по телевизору. Детворе хорошо, они каждый день гуляют и сходят с ума. Да и не только дети, но и Антон с Андреем просто выходят на улицу и веселятся вместе с Бродягой и Машей, а я сижу дома, так как даже с миром между мной и Волковым я не могу находиться рядом с ним.
После всех утренних процедур я не стала похожа на человека, но уже не походила на ходячего мертвеца, было какое-то промежуточное состояние. Кофе, в отличие от будильника, мой лучший друг, который не бросит на произвол судьбы и не даст заснуть прямо на кухонном столе. А вот это уже походит на шизофрению, если у меня в друзьях завелся кофе, а во врагах будильник.
Через минут сорок я всё-таки добралась до кухни и выпила «своего лучшего друга», но это не очень и помогало, глаза всё равно закрывались. Я уже положила голову на стол и практически заснула, но мой сон рукой сняло после обычной фразы:
– Доброе утро! – если бы это сказал кто-нибудь другой, я бы даже внимания не обратила, но сказал это Андрей.
– Утро добрым бывает только часов в двенадцать, а лучше в час.
– Что-то пессимистично это звучит, – сказал он каким-то слишком бодрым голосом.
– Реалистично, – ответила я и вновь положила голову на стол. Спать я уже не хотела, но и созерцать его полуголое тело тоже не очень хотелось.
– Как знаешь, – я услышала, как напротив меня по звукам отодвинулся стул и Волков, скорее всего, на него сел. Я чувствовала, как он сверлил мою голову взглядом и просто не выдержала.
– Чего тебе? – поднимая голову, спросила я.
– Ничего, сижу, кофе пью, не видно, что ли? – он смотрел на меня своим взглядом а-ля «Я – Бог».
– Ты одеться не хочешь? – вопрос вырвался быстрее из моего рта, чем я сумела о нём подумать.
На его лице появилась ухмылка, а в глазах заиграли чёртики, и вот такое сочетание мне совершенно не нравилось.
– Зачем? – спросил он наивно, а вот глаза выдавали его со всеми потрохами. – Что, понравилось?
Я дождалась того момента, пока он начнёт пить кофе, и сказала:
– Не смеши мои тапочки, Волков. В тебе нет ничего особенного, а вот в Ромке, – я сделала вид, что задумалась на секунду и продолжила, – это да. Вот у него шикарное тело, а в тебе нет ничего такого, – повторила я для большего эффекта, – просто беспокоюсь, как бы ты не заболел, ходя в подобном виде в такой холод, – говоря это, я сделала последний глоток кофе.
Поставив кружку в раковину, я подошла к лестнице, повернула голову в сторону Андрея и попыталась вложить в следующую фразу столько холода, насколько была способна:
– Волков, месть – блюдо, которое подаётся холодным и в нужное время, а сегодня как раз подходящий для этого день, – сказав это, я пошла одеваться, чтобы погулять с Бродягой.
Я давно решила, что моя очередь мстить Андрею за все свои слёзы, пролитые из-за него же по ночам. Как Новый год встретишь, так его и проведёшь, кажется, как-то так говорят. Я в последний день года буду мстить Волкову, как только смогу. Конечно, будет мне и отдача, хорошая такая, но я готова её потерпеть ради чувства собственного удовлетворения.
Ближайшие полчаса всё было спокойно, так как дома меня не было, и я не знала, что там происходит. Придя домой, я не сразу увидела, что к нам пришли гости, а точнее гостья в лице Синицыной. Не увидела, потому что купала собаку после прогулки.
– Ты что тут делаешь? – это был первый вопрос, который я задала, войдя в гостиную.
– Андрюшу жду, а вот ты, что здесь забыла? – прошипела она, и я впала в некий ступор. Я, конечно, знала, что у неё мозги отсутствуют в черепной коробке, но не знать, к кому ты входишь в дом, уже перебор.