Ледяной венец. Брак по принуждению
Шрифт:
Воительница, принадлежащая единственным землям в этом мире, которые я еще не обыскал, наверняка владеет нужной мне информацией. Не желающая говорить, никогда до этого дня, она могла снова остаться безучастной. Что ж, придется найти способ ее разговорить.
— Верховный? — растянула она, и голос, похожий на женский, но все же потусторонний, заполнил пустые камеры подземелья. — Давай я с одной попытки угадаю, что тебя сюда привело?
Сгорбленная, но не потерявшая азартного блеска черных, суженых глаз, она смотрела на меня из угла камеры. Земляная кожа обтягивала
— Угадай, — бросил я. Пусть болтает. Может и удастся вытянуть из нее что-то стоящее.
— Сенсария наконец сбежала? — сказанное смешило черноглазую, да так сильно, что она прыснула, прежде чем добавить: — Они всегда сбегают, как только наступает время выбирать кандидата.
— Что значит сенсария? — решил начать с простого я. — И кто такие кандидаты? — раздери их черти.
Нельзя показывать воительнице и толики того смерча, что бушевал внутри. Нельзя, или она узнает, что имеет надо мной преимущество.
— Сенсария — это новая Мать, время которой пришло, — почти музыкально произнесла шпионка. — А кандидат это тот, кого она выберет, чтобы родить от него дитя. Но ведь ты этого совсем не знал?
— Знал или нет, с чего ты взяла, что это должно меня волновать?
— Потому что ты здесь. Стоишь у сырой, ржавой камеры, и слушаешь, что я тебе говорю, — воительница подскочила с узкой лавки, что держалась у стены на цепях и взяв в руки жезл и ткнула им в висящий на камере замок. — Отпусти, и я покажу тебе, где теперь обитает твоя госпожа!
— Госпожа? — не совсем поверил услышанному я.
— Каждый, потерявший от Матери голову, признает ее госпожой, — с выражением лица, будто объясняет мне элементарные вещи, протараторила она. — Ты, мотт, противься сколько влезет, но меня, главное, отпусти.
— Давай подытожим: ты, просто так, отведешь меня к…
— Матери? — снова выпалила воительница, которой явно не хватало терпения. — Да. Но с чего ты решил, что я это сделаю просто так? Всему есть цена.
— И какова твоя?
— То, чего я хочу, мне уже обещали, верховный, — высоко задрав подбородок, пояснила она.
— Кто? — лезвие ножа в моей спине перекручивалось с нарастающей скоростью. — И почему ты думаешь, что я не смогу предложить больше?
— Потому что я хочу смерти! Настоящей! — уголки рта и серые губы по-человечески дрогнули. — Свободы от этого тела, от этого бремени, — она потрясла рукой с сияющим жезлом в руках. — Для себя и сестер!
— Тот, кто тебе это пообещал — солгал.
И по черным глазам, что едва не заблестели слезами, я понял, что она тоже знает правду. Ни ищейки, ни гончие не могут обрести покой. Смерти они не нужны. Несмотря на их мастерство, силу и преданность, Небеса давно от них отказались, чем обрекли на вечные скитания по земле.
— Нет, — потрясла угольными волосами воительница. — Он смел и порядочен, не то, что большинство людей!
— Хочешь верить в сказки? Пусть, — пожал плечами я,
— Сначала замок, — она снова стукнула сияющим жезлом по железным прутьям камеры.
— Если решила меня обмануть, лучше запомни это место. Потому что ты в него непременно вернешься.
Тьма спрыгнула с руки, набросилась на кусок металла, вырывая из него механизм и отворила клетку, из которой медленно и с гордо расправленной спиной вышла воительница.
— Моего благодетеля зовут Томас Клифф, — торжественно объявила она. — Это он велел мне привести тебя в Сорру, когда придет время кандидатов.
Ночи в Песчаном Замке всегда были тихими. Обязательный покой, напоминающий строгий и больничный, соблюдался наставницами якобы для моего благосостояния. Мать должна отдыхать, быть полна энергии, и все свои силы сохранять ради одного события — выбора достойнейшего из кандидатов.
Но тишина, что царила в катакомбах под замком, была совершенно иной. Осязаемой, плотной, и даже воздух врывался в легкие с непривычной тяжестью. Хорошо, что я послушала Томаса и взяла с собой накидку, служащую защитой от грязи и паутин, да и дышать через нее, было легче, чем без.
Выкопанные людьми, или же созданные природой катакомбы напоминали пещеру. Казалось, что из темноты на нас вот-вот может выпрыгнуть зверь, за то, что в его владения вторглись.
В туннеле мы шли по твердой, утоптанной множеством шагов, тропе. Подумать только, я ведь даже не подозревала о существовании такого места, а кто-то, судя по свежим следам на песке, делает это регулярно.
Мы спустились сюда через одно из пустующих помещений для обслуги. Томас отодвинул от стены колченогий, старый стул, нагроможденный вещами, о которых благополучно позабыли, и взгляду сразу же открылась низкая и довольно узкая ниша. К ней вели несколько ступенек вниз, а там уже была заветная дверь.
— Я думала, вы покажете мне тайную часть замка? — идя рядом с советником Эра, который высоко над землей держал яркую лампу, и не спуская с него взгляда, спросила я.
— Все двери, что ведут в ту часть здания — замурованы, — прозвучавший предельно честно ответ, скорее всего был правдой.
Я и сама, за проведённые здесь ри месяца ни разу не предположила, что у замка есть скрытая от меня часть.
— Тот, кто это сделал, постарался, — колко, и не скрывая чувств, высказалась я. — Зачем?
— Дело не в том, кто это сделал, госпожа. Рабочие, за пару монет, выполнят любую задачу, — начал издалека Томас, пока мы шагали по влажному песку туннеля. — Вопрос в том, почему это произошло?
— И почему же?
— Вам лучше все увидеть своими собственными глазами, — чуть глухо, будто этот ответ дался ему нелегко, ответил Томас и свернул влево, где нас ждал очередной потаенный проход, но уже обратно в замок.
Говорить шепотом и оглядываться по сторонам больше не приходилось. Здесь нас не услышат. Сняла с себя шарф и отвела волосы за спину, открытым взглядом всматриваясь в окутанные сумраком особенности тайного крыла Песчаного Замка.