Ледяной венец. Брак по принуждению
Шрифт:
Дрожащее пламя свечи давало совсем мало света, так еще и ночь сегодня выдалась облачная. А пользоваться лампой я опасалась — не хотела, чтобы тетки стучались, увидев под дверью свечение.
Пробираясь через заметки на полях, я наконец нашла ту главу, что искала. Но короткая строка со скудным описанием совсем меня не устроила.
«Отец отыскал в Лунной Горе кристаллы и привез их Матери на тысяче лошадей.»
Но ведь это же далеко не всё? Может ли одно предложение вместить в себя смысл нескольких листов текста?
Приоткрытое окно неожиданно
Выдохнув, я поднялась с кровати и не выпуская из рук книги, зашагала босыми ногами в сторону окна, чтобы запереть его. Песчаный Замок и его стены давали больше прохлады, чем ночь.
Я подняла голову к небу, и заметила, как из мути облаков неожиданно выплыла большая, необычно яркая луна. В мгновение ока серебристые лучи щедро осветили сад, на который выходили мои окна, и комнату.
Что ж, теперь не придется так напрягать зрение, чтобы прочесть заметки.
Посмотрела на книгу, и до того, как раскрыла, заметила, что свет луны, словно живая змейка пробежал вдоль корешка. То же самое произошло и с передней стороной. Будто произведение оплетало невидимое тиснение, проявляющее себя только в определённых условиях.
Отвернулась от окна и заслонив книгу от серебряного света, повертела, ища блестящий узор. Ничего!
Стоило мне вернуться и в очередной раз встать под яркий поток, серебряные змейки снова забегали по переплету.
А что, если… Что если внутри книги, при свете луны тоже появятся невиданные до этого детали? Я разочаровалась в этой идее почти сразу же. Ведь раскрыв книгу на нужной мне истории, я не увидела никаких изменений.
Но это только на первый взгляд.
Через несколько мгновений страницы посветлели, замерцали, и желтоватая до этого момента бумага побелела. Выведенные чернилами буквы вдруг заплясали и начали меняться местами. На моих глазах они складывались в слова, а затем в предложения, и наконец, в красивые ряды.
«Сердце Матери истончалось долгой разлукой. Плечи ее, тонкие и гордые, поникли да осунулись. Губы позабыли сначала улыбку, потом и слова.
Каждую ночь и каждое утро, глаза ее плакали, и текли по юному лицу капельки хрусталя.
— Как можно? — вопрошал Отец, прильнув головой к коленям любимой.
— Я же тебе обещала, — тонкие белые пальчики тронули доспехи только что вернувшегося издалека мужчины, не замечая на них дорожной грязи, — что не будет тебя, и мне смысла жить нет…
— Нельзя так! — сокрушался Отец.
— Можно! — крикнула Мать, распугивая облюбовавших деревья, птиц. — И по-другому не могу я.
Сердце мужчины мучилось болезнью. Он разрывался между предназначением и неземным чувством, которое питал к любимой.
Он умолял Небеса, взывал к их милости, просил исцелить Мать и дать ей сил. Что бы не губила ее любовь к
Молчаливые Небеса были беспощадны — так решил Отец, и уповать на чудо не стал.
Дни и ночи напролет он искал ответ, а когда наткнулся на еще не виданую до этого момента гору — не поверил своим глазам.
Высокий холм, светящийся и полупрозрачный, напоминал ему упавшее на землю космическое тело. Было ли это даром Небес для него? Хоть бы так…
С мыслями о Матери, любимой и страдающей от одиночества, он приложил ладонь к гладкой, словно стекло, породе. А о породах Отец знал всё, мог их слушать, мог им приказывать.
От руки его, под слоем глянца пополз серый дым, а рассевшись, явил лик возлюбленной! Смеющейся, легкой, в его же руках.
Прошлое… Отец понял, что подарок Небес показывает ему прошлое. Сняв с рук доспехи и закатав рукава, он ладонью порезал лунный камень. Это будет подарком для матери, чтобы видела его когда захочет! Пусть с опозданием, пусть из прошлого, лишь бы не проронила по нему больше ни одной слезинки.
Лунная Гора, повинуясь словно мягкая глина, под руками отца превращалась в пластины, и таяла, таяла, таяла. Пока не осталось от нее ничего кроме холмика из мерцающих в ночи осколков.
Отец опустился на одно колено и склонил голову в благодарность за подарок, а затем облачился обратно в свои доспехи и покинул то место, где Небеса оставили спасение Матери.
Она же, пришедшая на этот свет, ради того, чтобы давать жизнь, заботливо гуляла по хрупкой, еще неуверенной в своем будущем могуществе, земле. Трогая каждое деревце, обласкивая листья, Мать делилась переполняющей ее любовью. К миру, к природе, к Отцу.
Так же, как и у него, у нее было свое предназначение. Она рассыпала по пустынным землям семена, опрыскивала их водой, берегла от ветров стебли. И повторяла это столько раз, что не успела опомниться — леса окрепли и выросли, а там уже их заселили звери, большие да малые. Душистые поля зажужжали довольными собирателями нектара, а пруды заблестели чешуей да заквакали.
В один день задрожала под ногами земля, но бояться Матери было некого, ведь на всей земле их было только двое. И выйдя на зеленую, залитую ласковым солнцем равнину, вдалеке она увидела Отца, а за ним табун диковинных лошадей.
Нетерпеливые шаги скоро превратились в бег. А боль, в щемящее душу, счастье.
Бросилась на него Мать, обняла, зацеловала. И не заметила, что лошади не издают никакого шума. Не храпят, не стучат копытами. Да и того, что на боках они несли полные сумки кристаллов — тоже.
— Каменные, — пояснил Отец и подвел ее к неживому скакуну, что был сделан по подобию настоящего.
— Зачем нам такие? — Мать потрогала холодную морду, удивляясь его мастерству.
— Я привез дары.
Каждый конь, а их была ровно тысяча, склонил свою тяжелую каменную голову и лег прямо на зеленый луг. Теперь Мать увидела, сколько кристаллов для нее собственными руками выбрал из Лунной Горы Отец.