Ледяной венец. Брак по принуждению
Шрифт:
И каждый их них с любовью разложила по всей земле, чтобы, где бы она ни была — повсюду могла согреться образом Отца.
Кристаллы покоились на полях, в лесах, и даже у вод. Стоило теплым ладоням огладить дымчатый камень, он каждый раз послушно являл Матери желаемое.»
— Ладонями огладить камень? — прошептала вслух я.
Так может кристаллы Матери нужно гладить, чтобы они явили картинку? Я помню, что случайно на них наступала, смахивала с них грязь, но что бы гладить — никогда.
А если я всё сделаю, как написано
Хотя, самым правильным вопросом было: можно ли верить древнему тексту, проявившему себя только при лунном свете?
Шорох, раздавшийся со стороны двери, чуть не заставил мое сердце остановиться. Я была настолько увлечена чтением, что не заметила, как сюда вошли!
— Кто здесь? — захлопнув книгу, я отскочила в дальний угол комнаты.
— Госпожа, — заговорил Томас Клифф, — простите, я не хотел вас напугать.
Мужчина неслышно прошел вглубь комнаты, но нарушать необходимую мне дистанцию не стал. Сегодня не нем не было дорожного плаща, только туника с капюшоном и брюки.
— Что вы здесь делаете? — спросила, стряхивая нарисованные воображением образы, после истории о лунных кристаллах.
— Как и обещал, я вернулся, чтобы доказать свою преданность.
— Действительно, — вдруг вспомнила я. — Томас, мне не нужна ваша преданность, можете идти.
Лучше я почитаю, что еще написано в книге о Перворожденных, чем доверюсь соратнику Эра. Слава Небесам, ни его, ни Арта в Песчаном Замке пока не было. Но мое время испарялось, таяло на глазах… Вот-вот разговоры о кандидатах станут явью, поэтому, лучшее, что я могу сделать — попытаться выкрутиться с помощью тех инструментов, что доступны.
И да, зачарованная книга, в которой говорится о показывающих прошлое камнях — не плохое начало.
— Книга о Перворожденных? — не отвечая на мою просьбу, спокойно спросил он. — Мириам любила ее читать.
— Вы это намеренно сказали? — вспыхнула я. — Хватит упоминать мою маму.
— Не хотел вас ранить, госпожа. Извините, — чуть промолчав, Томас Клифф решил меня удивить: — Я никуда не уйду, пока не добьюсь вашего доверия.
— Ультиматум? — с вызовом произнесла я.
— Упрямство, — пусть он и склонил голову почти сразу же, я успела заметить тронувшую мужское лицо улыбку.
— Ладно, — махнула рукой и положила книгу под подушку, чтобы ее не касались прямые лучи лунного света. — И что такого вы собираетесь мне рассказать, чтобы я изменила свое мнение о вас?
Лениво спросила я, скрестив руки на груди. Томас смотрел на меня слишком пристально, и это вынудило поёжиться. Уже который раз в его присутствии мне не по себе.
Может он обладает какой-то невиданной силой и прямо сейчас пытается прочесть мои мысли, чтобы потом передать их Эру? Глупости. Одного только прошлого разговора с ним, где я назвала Песчаный Замок тюрьмой, было бы достаточно для узурпатора, чтобы пересмотреть свое отношение
— Не рассказать, потому что слова имеют малую силу — а показать.
— Что именно? — насторожилась я, нетерпеливо ожидая ответа.
— Ту часть замка, где уже более двадцати лет никто не живет.
Да он издевается! Подслушал мой дневной разговор с няньками, а теперь решил поиграть в благодетеля.
— С чего вы взяли, что мне это будет интересно? — перешла в наступление я. — Убедите меня. Найдите хоть одну причину, Томас. Я слушаю.
— В той части Песчаного Замка когда-то жила Мириам.
— Пусть, — не показывая всех тех, чувств, что во мне вызвали его слова, я оставалась непоколебима. — Но как это докажет вашу преданность?
— Я покажу вам места, о которых не знают ни ваши наставницы, — он выдержал паузу. — Ни Эр Лихх.
— Вы хоть понимаете, как это звучит…
— Понимаю, — перебил он. — Есть вещи, о которых вы имеете право знать, и которые должны увидеть собственными глазами.
— Например? — мне не хватало воздуха.
— Забытую галерею сенсарий. Там есть портрет Мириам, он пострадал, как и многие другие, но их сумели восстановить… думаю, вы имеете право узнать, как она выглядела. И как выглядели другие сенсарии, до нее и вас.
Небеса! А ведь Томас Клифф даже не подозревает, что я знаю о чем он говорит. И как именно пострадал портрет моей матери, я тоже знаю. Она сама его порезала! Из-за того, что с ней сделал Эр.
— Что еще? — я едва сохраняла самообладание от картинок, что снова встали перед глазами. — Что еще вы хотите мне показать?
— Место, где похоронена Мириам.
Глава 21
Невозможно обмануть таинственных хранителей Черты и перейти границу.
Невозможно, и я почти смирился. Вернее, временно отказался от этой идеи, потому что Лея из Третьемирья, однажды возникшая перед воротами форта из ниоткуда, захлестнула меня собой. Затопила. Проникла под кожу глубже, чем черные воды миррора.
Или, правильнее сказать, что это сделала сенсария? Мать? Что обитает в Песчаном Замке в самом центре Сорры последние сто дней.
Ровно сто. И я знаю это не потому, что отмечал прошедшие дни в календаре. Отнюдь. Но тому внутреннему счетчику, что отмерял время без нее, противится было невозможно.
Осуждая Максимуса столько лет, я беспрестанно думал о том, как он мог быть настолько недальновидным и даже слепым в плане государственных вопросов?
Как мог не различать обмана советников перед носом? Как не замечал собственных ошибок, что едва не привели к Авенту к страшному концу?
А в итоге, я оказался точно таким же как он. Порок отца, черта за которую я не мог его простить, которую не мог понять, как выяснилось, передалась по наследству. И я даже не знаю, кому повезло больше, мертвецу или мне?