Ледяные страсти
Шрифт:
Кстати-кстати…
На радостях вчера они выпили так, что обсуждение интересующего Голованова вопроса отложилось само собой. Как он попал домой, вспоминалось с трудом и фрагментами.
Сева взял мобильный телефон и подошел к окну. Из соседнего подъезда мужчина с женщиной носили объемистые дорожные сумки и складывали их в багажник желтой машины.
В трубке раздавались протяжные, ровные гудки. Донбасс на звонок не отвечал. Голованов посмотрел на часы, машинально проводив взглядом желтое такси с незакрытым, набитым до отказа багажником, и усмехнулся. Вспомнилось, как он сам, будучи лейтенантом, переезжал из одного
Вдруг на дорогу с опушки леса выбежал мужчина в грязной строительной спецовке и отчаянно замахал руками:
– Командир! Ты ж на станцию? Подкинь, а? На поезд опаздываю!
Лейтенант кивнул на заднее сиденье «уазика», и машина с ревом сорвалась с места, разбрызгивая мутные лужи. Голованов снял фуражку и потер уставший лоб. В зеркале заднего вида было видно, как мужик с простецкой, рабочей физиономией (о, какое же это оказалось заблуждение!) нетерпеливо ерзал на заднем сиденье, не обращая внимания на лежавшую рядом солдатскую сумку. На станции он пулей выскочил из машины, махнув в благодарность рукой, и исчез.
Голованов за несколько минут до отхода поезда успел купить в привокзальном буфете лежалых пирожков и бутылку пива. Затем, покрутившись на платформе, завернул по естественной причине за кирпичную будку стрелочника, что стояла между запасными путями, и остановился, раздраженно сплюнув сквозь зубы. Двое мужчин нещадно избивали третьего, уже не сопротивлявшегося, в испачканной кровью спецовке и цеплявшегося из последних сил за выбитые из стены кирпичи.
– С С Бойцы, мать вашу!
– Голованов бросил сумку на землю.
– Двое на одного, что за дела, а?!
Мужчины обернулись, сверкнув черными цыганскими глазами.
– Тебе чего, служивый? Пера попробовать?
Возле живота лейтенанта сверкнуло лезвие. Но он, схватив на лету руку, с хрустом вывернул ее за спину, и нож вывалился из разжатых пальцев. Толкнув в вывихнутое предплечье, он шмякнул цыгана лицом о стену и одновременно ударил ногой в грудь кинувшегося на него второго.
– Жив?
– Голованов, схватив за окровавленный воротник спецовки, поднял с земли своего случайного пассажира.
– Угу.
– Мужчина, прижимая ладонь к пробитой голове, с благодарностью взглянул на лейтенанта.
– За что они тебя? Ты вообще кто, а? В милицию бы надо.
– С-суки.
– Мужчина сплюнул с кровью два зубы.
– Донбасс. С Донбасса я… В ментовскую, говоришь? С Поезд, черт!
За кирпичной будкой дернулся состав и громыхнул сцеплением вагонов. Мерный стук колес пролетел над железнодорожным полотном, все убыстряясь.
– Бежим!
Схватив сумку, лейтенант, толкая впереди себя Донбасса, кинулся к набирающему ход поезду. В трех последних вагонах проводницы, увидев бегущих мужчин, не стали закрывать двери, с интересом наблюдая за бежавшими. Голованов ловким прыжком вскочил на подножку третьего вагона и, отмахиваясь от руки проводницы, наблюдал, как с большим трудом окровавленный Донбасс наконец уцепился за поручень последней двери и повис, пытаясь забросить ноги на ступеньку. Ему это удалось, и он скрылся в вагоне.
…Быстро нажав нужные кнопки на мобильном
– Да-а.
– Донбасс, это Голованов. Спишь?
– Сплю. Хрен поспишь тут теперь. Ну что хотел?
– Вопросец же к тебе имелся. Помнишь? Не поговорили вчера. Где встретимся-то?
– Нет уж, я сегодня никуда не вылезу. Лучше ты приезжай.
– Ладно. И куда?
В трубке послышалось журчание и плеск воды.
– Я в «Москве» живу…
– Мы все в Москве.
– Только у меня тут люкс, - довольно хмыкнул Донбасс.
Голованов хорошо знал это внушительное сталинское здание. Помимо всех остальных достопримечательностей там имелся магазин «Кулинария», и хорош этот магазин был не только тем, что им когда-то заведовала Галина (ах, Галка, какие с ней связаны воспоминания!), но еще и тем, что в подсобку спускался грузовой лифт, который останавливался на всех технических этажах гостиницы.
По-честному, удобнее было ехать на метро. Но Голованов, едва представил себе раскачивающийся вагон, тут же отказался от этой мысли. Он же не космонавт, в конце концов, терпеть такие перегрузки на следующий день после пьянки.
…Глядя вперед поверх мелькающих на лобовом стекле «дворников», он вспомнил, как впервые встретился с Галиной в плацкарте поезда, когда в очередной раз переезжал в другой гарнизон. Присаживаясь рядом, она ненароком то задевала его ногой под столом, то случайно роняла ему на плечо свою увешанную золотыми кольцами руку.
– Снимете мне сумку? А то я не достану.
– Конечно.
– У меня тут курочка жареная. Хотите?
– Чуть улыбаясь, она игриво покосилась на смутившегося лейтенанта.
– Мне одной не управиться.
– Н-не откажусь.
– Как можно незаметнее он проглотил подступившую слюну.
У Галины случайно оказался и армянский коньяк, и фрукты, и все, что могло быть в то время только у продавца московского гастронома. Вскоре захмелевший и удивляющийся собственному нахальству лейтенант уже обнимал на нижней полке черноволосую, малознакомую ему женщину.
– Скучно.
– На следующее утро Галина пришла из вагона-ресторана с початой бутылкой пива и поставила ее перед Головановым.
– И укрыться-то нам негде.
Голованов покраснел, опустил голову, искоса поглядывая на соседей.
– Может, в карты перекинемся? В соседнем вагоне в покер играют.
– Галина обняла его за плечо, прижавшись грудью.
– Да не умею я в покер.
– Он отхлебнул из бутылки.
– Вот в «козла» давай.
– Ну в «козла» еще.
– Она с усмешкой потрепала его по коротко стриженной макушке.
– Пойду развеюсь. Захочешь - приходи.
Выпив пива, Голованов задремал наверху, а когда проснулся, Галины на нижней полке все еще не было. Сунув ноги в ненавистные сапоги, он побрел в соседний вагон. Сразу в следующем после туалета закутке играли четверо. Узкоглазый татарин, дед, весь увешанный орденами, с перевязанной головой Донбасс и его Галка. Судя по выражениям лиц, Донбасс и дед были в выигрыше. И дед, хихикая, стучал сухими костяшками пальцев по руке Донбасса, называя его «внучок». В то же время Галина, взглянув на Голованова, со злым выражением лица бросила на стол карты и встала.