Легат инквизиции

Владыкин Александр

— Мы знаем, что вы люди. Ты, читающий мысли, врёшь, и ведёшь себя, как чинжир. Вы уничтожили нашу систему безопасности, вы испортили наш инструмент. С каких пор Земля принадлежит людям? Наш род живёт на продолжении нескольких миллионов лет, ещё до появления людей мы правили на этой планете. Космос посмеялся над гронгами, наводнения и землетрясения почти уничтожили наш род. Наше поселение среди океана, не последнее на Земле, в горах и пустынях живут наши братья, но мы вынуждены скрываться, во имя спасения рода людей-ящеров, называющих себя гронгами.

Нас увели. Я выяснил, что это был племенно-общинный строй, и что все возникающие вопросы выносились на совет племени. Двери

в комнатах не закрывались, мы могли передвигаться до столовой, чтобы справить нужду, и просто, прогуляться по многочисленным туннелям, но только вдвоём, и нас всегда сопровождал скорпион с наковальней на хвосте. Общаться с другими арестованными нам не запрещалось. Это был плюс, если бы не цепи, то можно было бы сказать, что мы не невольники, не арестанты и не заключённые. Гронги не спешили с решением нашей участи, они так же допрашивали других членов команды. Сканируя мозг гронгов, я узнал, что у них тоже непрестанно идёт борьба за власть. Этим можно было воспользоваться, только в представлениях хозяев, мы стояли ниже статуса чинжиров. Из нас даже рабов не получится. Это был печальный сигнал для нас. Я знал, что скоро собрание совета племени. Всей информацией я делился с командиром перейдя на неформальный русский, он дешифровке явно не поддавался, в нём парой слов можно совершить кучу действий. Смерека инструктировала Марину о дальнейших её шагах, в случай чего, шёпотом, на ухо. Командир пыталась завязать контакты с женщинами-ящерами, но они с презрением смотрели на человека, и не шли на сближение. Если, кто из нас начинал петь про нашу невиновность, люди-ящеры тут же прекращали общение с нами, называли чинжирами, это ругательство у них такое, я понял. Самару досталось, видать, хорошо. Он не мог совсем думать, не говорил, ни с кем не общался, замкнулся сам в себе. Ничего, вырвемся с этой передряги, я куплю ему собаку и попугая, хоть кенгуру или крокодила, лишь бы скорее это закончилось. Пришёл день, когда решалась наша судьба.

— Я не верю в невиновность людей! Я не верю, что это было просто любопытство. Люди подлые и коварные твари, уничтожающие нас тысячи лет, разрушающие наши жилища, убивающие наших самок, и уничтожающие наши яйца. Только, как эти люди смогли найти наше убежище. Мы миллионы лет скрывались от проникновения, достаточно было фантастических существ, воплощённых в жизнь великими мастерами. А теперь, эти люди здесь, за стеной. Что они делают, зачем они здесь?

Речь этого ящера напоминала речь прокурора на суде. Я переводил команде, что удалось просканировать. Само помещение глушило разговор и искажало сканирование. Защита выступила слабо — мол, людей телепортировали в гроты, чтобы разобраться с механизмом влияния на приборы и устройства защиты. Наконец голосование:

— Виновны!

Это был общий вердикт. У Марины не выдержали нервы, приговор, оглашённый ящерами мы уже не услышали в Италии. Марина промахнулась на двести километров от Рима. Смерека дрожала от нервов, а не от зяби. Сол пытался освободиться от цепей, Самар был совсем плохой, как бы его снова не пришлось отправлять на лечение в Израиль, лучше всех держалась Марина и Гарник. Про меня — лучше не спрашивайте. До Рима мы добрались на автобусе, Смерека его экспроприировала у проезжих музыкантов, пообещав вернуть в Риме. Была ночь. На пороге собора святого Петра сидел отец Себастьян.

— А, я вас жду!

Наше судно стояло в порту, недалеко от Рима. Капитан корабля успел похоронить нас. Три дня его допрашивали в инквизиции, но он рассказывал про какой-то остров, который был, потом пропал, про каких-то морских чудовищ, разбивших его шлюпку, и, вообще, он уже месяц находится в Италии и не прекращает

пить. Самара, всё же отправили в Израиль, наши врачи психиатры не взялись за его излечение. Нам святой отец дал месяц отпуска на успокоение нервов. Задание надо заканчивать, — напомнил он нам.

* * *

Я же, по привычке, добирался до дома знакомым маршрутом. До знакомого залива, возле моей скалы, я добрался на такси. На дороге стояла голосовала молодая красивая женщина, со слезами на глазах. Я остановился напротив неё:

— У вас что-то случилось? Вам помочь?

Женщина отмахнулась рукой. Я расплатился с таксистом и вышел из машины, направляясь к заливу. Девушка догнала меня:

— Скажите, вас не Венедикт случайно зовут?

Я показал незнакомке свой паспорт.

— Не знаю, может быть это смешно, но я пятый год приезжаю сюда из одного конца страны в другой, не знаю зачем. Моя подруга замужем давно, она мне все уши прожужжала про Венедикта, которого я обязательно встречу в Бриндизи.

Я схитрил, я давно просканировал мозг красавицы:

— А, вас случайно не Офелия зовут?

Я её не отпустил, больше не отпускал никуда, давал ограниченную свободу, только, когда был на задании.

Глава 18

— У меня родился сын, полноправный гражданин! Телеграмма меня догнала, когда мы были в рейде, недалеко от порта Риги. Я прыгал до потолка, меня все поздравляли, поздравить с рождением сына пришёл даже новый капитан. Смерека заставила меня сосредоточится и сесть на своё рабочее место. Праздник отменяется.

— Работать! Работать!

Я это слышу каждый день, в течении шести лет. Мне это океанское дно уже снится. К вечеру пришло ещё две телеграммы из Ватикана, без подписи. Капитан корабля обещал три выходных дня, это, когда корабль будет стоять в Калининграде. Моё сердце ёкнуло, запахло родиной, нам можно было посетить любое место в Калининградской области, после прохождения таможенного и пограничного контроля. Я задался целью найти свою деревню, в семнадцатом веке она ещё была, должно, хоть что-нибудь остаться! Я представил, как приезжаю сюда со своим сыном, показываю ему места, в которых я родился, чтобы знал, откуда растут корни нашего рода. Ничего я не нашёл, сплошная пустошь, даже плит от римского моста. Одни заросшие травой воронки, даже фундаментов не осталось.

— Говорят, в этих местах жили венеды?

Таксист достал сигарету и не стал поддерживать мой разговор, он устал уже мотаться по области, выполняя прихоти иностранца. Мы вернулись в областной центр. Марина встретила меня на корабле:

— Ну что? Нашёл?

Я отрицательно помотал головой.

— Я же тебе говорила. И не найдёшь, кроме заросших ран Земли от многочисленных войн.

— И кому понадобилось бомбить деревеньку? Одна церковь и с два десятка домов?

Марина возразила:

— Это был стратегический узел, оборона немцев проходила через деревню. Вся деревня разрушена. Я, уже была здесь, и не раз. Так, что осталось тебе из прошлого, одно твоё имя — Венедикт, как напоминание о твоём роде из племени венедов. Имя сыну своему придумал? Теперь тебя дома, кроме жены, Венедиктович ждёт.

Я улыбнулся — скорее бы домой, в Италию, к Офелии и сыну. Мы заканчивали обследование Атлантического океана в морях, возле побережья России. Начали с севера, с Балтийского моря. На удивление, оно было сравнительно чистым, в использовании атомного вооружения, на карте Смереки, почти не было отметок. Я не владел всей информацией, но мне казалось, что наша работа — это выстрел в одну сторону, я постарался вызвать на откровенность командира: