Легавые. Ружье. Загадка Глухого
Шрифт:
Можно ли считать Глухого великим злодеем? Когда Карелла выйдет на работу, он проведет на эту тему симпозиум. Если верить врачам, изучавшим его черпак, это произойдет не раньше, чем в следующий четверг. Врачи объяснили: потеря сознания всегда связана с сотрясением мозга, что влечет за собой угрозу внутреннего кровоизлияния, а стало быть, не меньше недели надо находиться под наблюдением медиков. Увы, с врачами не поспоришь!
Возможно, Глухой не великий злодей, а ловкий хитрец, Тогда это наводило на еще более мрачные мысли. Если он такой изобретательный, можно ли надеяться, что по лицейские сумеют угадать его козни и разрушить дьявольский план? Да ладно, возразил себе Карелла, какой там дьявольский план? А какой же еще? Как иначе назвать вымогательство
— Нет, — продолжал размышлять Карелла, — он такой же человек, как и мы, с обычной человеческой психологией Он получает удовольствие* от того, что у нас ничего hi получается, и считает себя вправе приводить угрозы в исполнение. Следовательно, можно предположить, что дм первых преступления были лишь подготовкой к главному удару. Судя по всему, он решил пройтись по муници пальной лестнице и, если во второй раз увеличил сумму в десять раз, значит, новой жертвой станет, скорее всей» мэр Джеймс Мартин Вейл собственной персоной. Голо* его может стоить раз в десять больше, чем заместим ля, — то есть полмиллиона. Недурно!
Впрочем, разве я могу предугадать, что придет в голая} этому гению?
И почему я должен что-то предугадывать?
Что же происходит — готовит ли он почву для главное- убийства? Вынашивает какой-то другой дьявольский (тьф) опять начинается) план?
В этот момент в комнату тихо вошла Тедди Карелла.
Теперь размышления Стива свелись к одной проеме — кто кого поцелует первым. Поскольку нос его был забинтован, он решил предоставить инициативу жене. Целовалась она так мастерски, что Стив едва не занялся собственным дьявольским планом, успех которого к тому привел бы к скандалу, и администрация <Буэнависты» никогда больше не пустила бы его на порог — даже в отдельную палату.
Патрульный Ричард Дженеро лежал в той же больнице, но мысли его этим воскресным утром были заняты не любовными делами, а карьерой.
Несмотря на то, что убийства держали в секрете, се- 1одня утром дошлый газетчик поделился с читателями i коими предположениями о возможной связи между ранением Дженеро и гибелью Скэнлона. Городские и полицейские власти старались, чтобы в прессу не просочилась информация о телефонных звонках и записках вымогателя. И все же обозреватель одной из ведущих газет поинтересовался, знали или нет детективы одного из полицейских участков о готовящемся покушении на заместителя мэра и не пытались ли они устроить для злоумышленников ловушку? Не тогда ли и был ранен отважный полицейский, участвовавший в аресте подозревамого? Неизвестно, откуда добыл журналист эти сведения, но он и словом не обмолвился, что истинная причина ранения Дженеро — его боязнь собак и преступников, а так же неумение стрелять по движущимся целям.
Отец Дженеро, ветеран муниципальной службы, двадцать лет проработавший в Санитарной инспекции, тоже и знал, что его сын сам ранил себя в ногу. Он знал другое: его сын — герой. Он принес раненому храбрецу Оробку глазированных фруктов^ и теперь отец, мать и нк сидели в палате на четвертом этаже, уплетали за щеки' лакомство и обсуждали перевод Дженеро из ивгрульных в детективы как уже свершившийся факт.
До этого Дженеро как-то не думал о продвижении службе, но, наслушавшись отца, на все лады распилившего его подвиг, и впрямь решил, что без него ничего бы не вышло. Не будь предупредительного выстрела Дженеро себе в ляжку, Аллан Парри преспокойно смылся Ли То, что Парри оказался ни при чем, Дженеро не смущало. Хорошо, конечно, что с этим типом разобрались, а то случилось потом. И где, спрашивается, были великие сыщики, когда этот самый Парри с жестянкой под мышкой шел прямо на него? Кто тогда знал, что Парри безобидное ничтожество? Нет, братцы, шалите!
Ты проявил мужество, — твердил отец Дженеро, облизывая губы. — Ты пытался его задержать.
— Это так, — подтвердил Дженеро и не соврал. Это действительно было так.
— Ты рисковал. .
— Рисковал, — сказал Дженеро и снова не соврал. Он действительно сильно рисковал.
— Тебя должны повысить.
— Конечно.
— Я позвоню твоему начальнику, — сказала мать.
— Это ни к чему, мама.
— Рёгскё по?[6]
— Рёгскё… Мама, пожалуйста, говори по-английски. Ты же знаешь, я плохо понимаю итальянский.
— Vergogna[7],— сказала мать. — Итальянец не понимает итальянский! Я позвоню твоему начальнику.
— Нет, мама, так не положено.
— А как положено? — спросил отец.
— Надо намекнуть.
— Намекнуть? Кому?
— Разным людям.
— Например?
— Стиву Карелле. Он сейчас в этой же больнице. Может, он…
— Machi questa Carella?[8] — спросила мать.
— Мама, прошу тебя.
— Кто такой Карелла?
— Детектив. Он работает в следственном отделе.
— На твоем участке, si?[9]
— Si, мама!
— Он твой начальник?
— г Нет, он детектив.
— Его тоже ранили?
— Нет, избили.
— Его избил тот же человек, который тебя ранил?
— Нет, другой, — ответил Дженеро и снова не соврал.
— При чем jKe тогда он?
— У него есть влияние.
— На твоего начальника?
— Не совсем так. Видишь ли, вообще-то участок возглавляет капитан Фрик, а следственным отделом руководит лейтенант Бирнс, и Карелла там работает. Он в очень хороших отношениях с Бирнсом, поэтому, если я поговорю с Кареллой и расскажу, как я вчера помог им сцапать того типа, Карелла может замолвить за меня словечко.
— Пусть лучше мать позвонит твоему начальнику, — предложил отец.
— Нет, — возразил сын. — Лучше сделать, как я сказал.
— Сколько получает детектив? — спросила мать.
— Целое состояние, — вздохнул сын.
Любые технические устройства, даже бомбы, вызывали у лейтенанта Сэма Гроссмана нежность. А может быть, именно потому, что бомбы — тоже технические устройства.
Никто не сомневался, что в автомобиль заместителя мэра подложили бомбу. Впрочем, какие могли быть сомнения при виде развороченных машин и пяти трупов? Никто не сомневался и в том, что это была бомба с часовым механизмом. Сэм Гроссман презирал бомбы, срабатывающие при включении двигателя. Такие бомбы он | читал примитивными, а тех, кто их подкладывал, — законченными кретинами. Но это была бомба с часовым механизмом, причем особого типа. Это была бомба со | воими собственными часами.
Откуда Сэм Гроссман это узнал?
Во-первых,' криминалисты никогда не спят, даже по воскресеньям. Во-вторых, среди обломков обнаружили два нсовых циферблата.
Первый циферблат был от часов из «кадиллака*. Г.о- ипй — от дешевого электрического будильника. И еще: ни м<сте происшествия нашли часть прерывателя-расп- I»' делителя, причем удалось прочитать часть названия мар- |Ц выбитой на металле.
Теперь эти три предмета, похожие на части головоломки, лежали на лабораторном столе Гроссмана. Осталось только правильно сложить их. Этим воскресным Кром Сэм ощутил прилив умственных сил, потому что кануне сын получил в школе на экзамене по химии балла. Когда его сын чего-то добивался, Сэм чувствовал ба интеллектуальным гигантом. Значит, так, — размышлял он. — У меня три части бомбы с часовым механизмом, вернее, два — циферблат из «кадиллака» можно в расчет не принимать. Тот, кто установил бомбу, не доверял своим наручным часам. Разница в минуту могла оказаться решающей. За минуту заместитель мэра мог успеть выйти из машины и оказаться в синагоге. Поэтому преступник поставил на часах бомбы то же время, что и на часах «кадиллака»? Почему будильник электрический! Все очень просто. Механические часы тикают, а тиканье под капотом может привлечь внимание. Что же у нас получается? Электрический будильник. Преобразователь тока. Зачем преобразователь? Л затем, что аккумулятор в «кадиллаке* рассчитан на 12 ольт постоянного тока, а будильник работает от переменного. Стало быть, чтобы он заработал, нужно поставить преобразователь. Отлично!