Легавые. Ружье. Загадка Глухого
Шрифт:
— Сколько уже напечатал?
— Пятьдесят два.
— Боюсь, к ночи не управишься.
— А когда будем рассылать?
— Надо успеть до среды.
— Успею, — пообещал Ахмад.
— Вы что, собираетесь работать всю ночь? — спросила Рошель и надула губки.
— Если хочешь, можешь ложиться, радость моя, — разрешил Глухой.
— Что толку ложиться без тебя, — сказала Рошель, и Бак с Ахмадом переглянулись. >
— Иди, я приду позже.
— Я не хочу спать.
— Тогда выпей и сыграй нам еще одну песню.
— Я знаю только «Сердце и душу».
— Тогда почитай книжку, — предложил
Рошель удивленно взглянула на него.
— Или посмотри телевизор.
— Там ничего интересного, только старые фильмы.
— Среди них попадаются очень хорошие, — сказал Iлухой.
— А бывают просто кошмар, — возразила Рошель.
Глухой улыбнулся:
— Тогда помоги нам. Будешь заклеивать конверты. 1десь сто штук.
— Не хочется.
— Я так и думал.
— Что же мне делать? — спросила Рошель.
— Переодеваться в ночную рубашку, — ответил Глухой.
— Ладно, — согласилась она и встала с табуретки. — Спокойной ночи, ребята.
— Спокойной ночи, — отозвались Бак' и Ахмад.
Рошель еще раз взглянула на Глухого и удалилась в другую комнату.
— Безмозглая дура, — проговорил Глухой.
— Она меня раздражает, — поддержал его Бак.
— А меня наоборот, — возразил Глухой. — Она успокаивает мне нервы. К тому же она свято верит в то, что мы добропорядочные бизнесмены, и не имеет ни малейшего представления, чем мы занимаемся.
— Я иногда тоже перестаю понимать, чем мы, собственно, занимаемся, — буркнул Бак.
— Все очень просто, — сказал Глухой. — Мы рекламируем наше изобретение, рассылая письма заинтересованным лицам. Это старый, испытанный метод деловых людей нашей великой и славной нации. Конечно, наши возможности весьма ограничены. Всего лишь сто писем. Но я убежден, что они принесут неплохую прибыль.
— А если нет?
— Давай, Бак, предположим худшее. Представь, что откликнется один процент адресатов, — дело вполне обычное. Наши расходы составляют: восемьдесят шесть долларов девяносто пять центов за карабин с оптическим прицелом, три семьдесят пять за коробку с патронами, шестьдесят четыре девяносто пять за преобразователь, семь за будильник, девять шестьдесят за динамит, восемьдесят центов палочка, шестьдесят центов за взрыватель, десять долларов — почтовая бумага, пять — марки и конверты. Если я не ошибся в расчетах, — он сделал паузу и улыбнулся Ахмаду, — всего это составит сто восемьдесят долларов шестьдесят пять центов. Предстоящие траты на вольтметр, буквы и форму незначительны. Даже если клюнет один из ста адресатов, мы все равно получим хорошую прибыль. '
— Пять тысяч долларов — не Бог весть какие деньги, если принять во внимание два убийства, — возразил Бак.
— Три, — поправил его Глухой.
— Тем более, — поморщился Бак.
— Поверь мне, мы получим куда больше пяти тысяч, — сказал Глухой. — В пятницу приступим к окончанию операции. А в субботу утром не останется никого, кто бы не поверил нашим письмам.
— Сколько же из них, по-твоему, клюнет?
— Большинство. Если не все.
— А легавые?
— Что легавые? Они до сих пор не знают, кто мы такие. И вряд ли узнают.
— Надеюсь, ты прав…
— Конечно, прав.
— Что-то меня смущают легавые, — признался Бак. — Ничего не могу с собой поделать.
— Напрасно беспокоишься. Эти суетливые людишки работают по-старинке. Полицейские в этом городе похожи на заводные игрушки. Они могут делать только то, что позволяет их устройство. Это человечки-автоматы, которые Кессмысленно топчутся по кругу. Поставь на пути у них препятствие — кирпичную стену или ящик из-под апель- Инов, — и они будут топтаться на месте, пока не кончится ' 1вод. Их ноги будут шевелиться, но они останутся там, te были. — Глухой улыбнулся. — Я, друзья мои, и есть 1Ирпичная стена.
— Или ящик из-под апельсинов, — хмыкнул Бак.
— Нет, — поправил его Ахмад. — Конечно же, кирпич- пи стена.
ГЛАВА X
Утром следующего дня кое-что прояснилось. В десять часов в следственный отдел позвонил Толстяк Доннер. К тому моменту сотрудники окончательно сломали гоним, пытаясь разгадать, что же замыслили Ла Бреска н Калуччи, что именно должно произойти пятнадцатого утра и в котором часу. Было немало и других вопросов, км такой Дом (у которого, похоже, вообще не было фамилии)? Кто такая блондинка, на чьей машине в пятницу Ла Бреска скрылся от преследователя? Детективы деялись установить личность хотя бы одного из них, хотя бы прикинуть, какое дельце им предстоит. Тогда можно бы понять, связано ли оно с убийством Каупера и какое отношение имеет Ла Бреска к Глухому. Вопросов было множество. Оставалось найти того, кто и бы на них ответить.
Доннера тотчас соединили с Уиллисом.
Вроде бы я сообразил, кто такой Дом, — сказал ' к гик Доннер.
Отлично! — обрадовался Уиллис. — Как его фами-
— Ди Филиппи. Доминик Ди Филиппи. Живет в Риверхеде около старого «Колизея». Знаешь это место?
— Да. Что ты узнал о нем?
— Он работает в «Коаксиальном кабеле».
— А что это?
— Что именно?
— То, что ты сказал. Это название или код?
— Какой еще код?
— Коаксиальный кабель.
— Это группа.
— Группа кого?
— Музыкантов, — ответил Доннер.
— Оркестр?
— Да, только теперь они называют себя группами.
— При чем же тут коаксиальный кабель?
— Это название группы.
— Ты меня разыгрываешь?
— Нет, это действительно так.
— Что же там делает Ди Филиппи?
— Играет на ритм-гитаре.
— Где он живет?
— Норт-Арденсон, триста шестьдесят пять.
— Это в Риверхеде?
— Да.
— Почему ты думаешь, что это наш клиент?
— Он большой артист, — ответил Доннер. — В последнее время сообщает всем, что продулся в пух и прах на боксе, говорит, что просадил не меньше двух-трех сотен. На самом же деле он проиграл полтинник.
— Дальше.
— И еще: с недавних пор он стал болтать, будто знает кое-что насчет одного дельца, которое кое-кто намерен очень ловко провернуть.
— Кому болтает?
— Один парень из этой группы давно балуется наркотиками. Начал, когда группы и в помине не было. Через него я и вышел на Ди Филиппи. Мой парень говорит, что на днях они вместе были в двух-трех притонах и Ди Филиппи трепался насчет дельца.