Легавые. Ружье. Загадка Глухого
Шрифт:
—^Серьезно?
— Я завидую тебе, Мейер. Честное благородное слово.
— Спасибо, — сказал Мейер. — Огромное тебе спасибо, Ролли. , . .
— Не за что, — сказал Шабриер и дал отбой.:
Мейер «стал. И направился в уборную, чтобы получше рассмотреть себя в зеркале. > 1
В. два часа пришел Энди Паркер и принес — утренние газеты.
— Хочешь почитать, какие мы молодцы? — спросил он бросая газеты на стол Клйнга.
' Клинг стал проглядывать заголовки.
— Видишь? — сказал Паркер. — Мы разгромили всю шайку. Нам
Клинг кивнул, думая о своем.
— Тут написано, как мы разгадали злодейский план и поймали шайку бандитов, а сто человек, получившие письма от вымогателей, могут спать спокойно. И все потому, что в восемьдесят седьмом участке работают асы- Паркер помолчал и добавил — Готов спорить, Дженеро теперь повысят. Его фамилия во всех газетах.
Клинг молча кивнул.
Его мучила мысль — кто же все-таки совершил таинственное ограбление следственного отдела? Похищенный вентилятор объявился в комиссионке в центре города. На его подставке было крошечное светло-зеленое пятнышко.
— Ну а кто, по-твоему… — начал было Клинг, но Паркер уже устроился в кресле и прикрыл лицо газетой.
ЭД МАКБЕЙН
РУЖЬЕ
Ed McBain
SHOTGUN First published 1969
ГЛАВА I
Детектив Клинг пулей вылетел из квартиры, так как понял, что его сейчас стошнит.
Навстречу ему по коридору шел детектив Стив Карелла. Увидев побледневшего Клинга, он спросил: «Что случилось?», но, не получив ответа, сразу догадался что к чему. У дверей квартиры дежурил патрульный. Карелла >амешкался, затем решительно кивнул головой, извлек из бумажника полицейский значок, прицепил его к нагрудному карману пиджака, переглянулся с патрульным и вошел.
Дом был на Саут-Энджелс-стрит, на северной окраине К7-го участка. В этом районе жили в основном представители «верхнего среднего класса», хотя по фешенебельности он заметно уступал и Смоук Райзу, и кварталам у реки Харб. Патрульный дежурил у черного входа, Карелла вошел в квартиру и оказался в небольшой кухне с безукоризненно чистыми кафельными стенами и столь же чистым пластиковым полом. У стола с эмалированной столешницей тарахтел древний холодильник.
Первый труп был в гостиной.
Как впоследствии писали газеты, женщина была в одних нейлоновых трусиках, но ничего сексуального в ее облике не было. Она раскинулась на полу в нелепой Позе, а лицо и часть головы были снесены, судя по всему, выстрелом из охотничьего ружья. Ей было под сорок, < еще недавно, похоже, она была весьма привлекательной. Теперь же на полу лежали жалкие, обезображенные останки. Труп был выпачкан — результат предсмертного испуга или непроизвольного сокращения мускулов прямой кишки, когда дробь разнесла женщине полголовы. На правой руке у женщины было обручальное кольцо, традиционное «кольцо невесты» на правой отсутствовало. Она лежала возле большой тахты, накрытой цветастым покрывалом. На ковре рядом с убитой валядась две стреляные ильзы. Кровь растеклась по бледно-голубому ковру, образевав большую лужу возле головы. Это зрелище и заставило Берта Клинга вылететь пулей из квартиры.
У Стива Кареллы желудок был покрепче, а может, у него было побольше опыте. Он вышел из гостиной и проследовал в большую спальню.
Там, у самых дверей, скрючившись, лежал человек в трусах и майке, у которого так же лицо и полголовы были снесены выстрелом. В руке он все еще сжимал ружье, и палец застыл на спусковом крючке. Дробовик 12-го калибра, стволом касался того места, где прежде находился рот. На полу возле развороченной головы лежала одна-единственная гильза, а вокруг были разбросаны какие-то мелкие белые осколки. Карелле понадобилось мгновение, чтобы догадаться: это раскрошенные выстрелом зубы.
Он вышел из квартиры.
В коридоре, ведущем к лестничной клетке, стояли Моноган и Монро, детективы из отдела по расследованию убийств.
— Прелесть, да? — хмыкнул Монро.
— Красота! — согласился Моноган.
— Чего только не бывает! — вздохнул Монро.
— Арбузы лопнули, семечки разлетелись, — изрек Моноган. .
Этот спектакль парочка разыгрывала не впервые. Их ничем нельзя было пронять, все-то они видели, все слышали. Оба стояли в подчеркнуто-небрежных позах у стены и курили сигары. Оба были в черных плащах и серых мягких шляпах. Траляля и Труляля[15] уголовного розыска. Окно в оконце коридора было приоткрыто, и бодрящий октябрьский ветерок напоминал, что жизнь продолжается. За окном верхние этажи небоскребов освещало восходящее солнце. Высокое и далекое небо было в дымке.
— Думаешь, парень рехнулся? — спросил Кареллу Монро.
— Конечно, — ответил за него Моноган. — Сначала ухлопал супругу, а потом удалился в спальню и нанес себе coup d’etat[16].
— Coup de grace[17],— поправил его Монро.
— Пусть будет по-твоему, — пожал плечами Моноган. Карелла промолчал.
— Окажите нам любезность, — обратился Монро к Карелле, — избавьте нас от лишней писанины. Все и так понятно. Сначала он пристрелил жену, а потом самого себя.
— Не делайте из этого преступление века.
— Интересно, кто-нибудь слышал выстрелы? — спросил Карелла.
— АТ :
— Это случилось ночью, когда люди дома. Кто-то должен был слышать выстрелы.
— В час любви хоть из пушек пали, — сказал Монро.
— А кто вызвал полицию? Когда вы приехали, Клинг был уже здесь?
— Блондинчик-то?
. — Да-.
— Он был здесь, — ответил Монро.
— Бледный, но на посту, — сказал Моноган.
— Он не говорил, кто вызвал полицйю?
— Молочник позвонил, — сказал Моноган.
— А как он узнал? ' ' .
— Увидел открытую дверь и заподозрил неладное.
— Дверь черного входа?
Именно.
— Она была открыта?
— Распахнута настежь. ,
— В котором это было часу?
— Не знаю, — Моноган взглянул на ручные часы. — Около пяти, наверное.
— Значит, в пять утра дверь черного входа была распахнута?
— Так сказал молочник. Спросите у Клинга, он его допрашивал.
— Чего я терпеть не могу, так это ранних вызовов, — ьообщил Монро.