Легавые
Шрифт:
– Было такое.
– Вот и отлично, – усмехнулся он. – Мы укокошим двоих Дж.М. В. Причем одного – на территории восемьдесят седьмого участка.
Глухой весело двинулся к выходу, команда последовала за ним.
Двое молодых людей уже давно слонялись по улицам. Они поели в закусочной неподалеку от Эйнсли-авеню, потом зашли на бензоколонку и купили там бензина. Тот, что повыше, нес в руках жестянку с бензином и страшно мерз. Он пожаловался приятелю, который был пониже ростом, но сочувствия не получил.
– Все мерзнут, – отвечал тот.
Высокий стал проситься домой. Он
– Уже отнимаются ноги, – бубнил он, – и руки тоже. Почему бы тебе не взять у меня банку?
Приятель велел ему заткнуться, потому что в такую погоду охотиться лучше всего. Вдруг они отыщут не одного бродягу, задремавшего в подъезде, а целых двух!
Высокий буркнул, что и сам бы не прочь подремать где-нибудь в парадном.
Некоторое время они стояли на перекрестке и громко препирались. Наконец высокий уступил и согласился погулять еще минут десять. Коротышка сказал, что лучше полчаса – за это время кто-нибудь обязательно подвернется. Но высокий стоял на своем: десять минут – и точка. Приятель обозвал его кретином и повторил, что в такую погоду охотиться лучше всего. Высокий увидел выражение его лица и струхнул.
– Полчаса так полчаса, но потом сразу домой. Холодно ведь, Джимми.
– Смотри не заплачь, – сказал Джимми.
– Просто мне холодно, – ответил высокий.
– Потерпи, – сказал Джимми. – Мы обязательно кого-нибудь найдем и разведем хороший костер. Тогда и погреемся.
Молодые люди захохотали.
Они свернули за угол и пошли в сторону Калвер-авеню, навстречу патрульной машине номер семнадцать, в которой сидели Филлипс и Дженеро. Позвякивая цепями, словно колокольчиками, машина следовала по своему маршруту.
Трудно сказать, кто удивился больше – полицейские или грабители.
Когда шеф полиции сказал, что в работе полиции настоящее, прошлое и будущее связаны между собой, он не философствовал и не размышлял о сложной зависимости между иллюзией и реальностью, миром грез и повседневностью. Он просто хотел сказать, что в работе полиции много случайностей и что многие преступления так и остались бы нераскрытыми, если бы не другие преступления. Он пытался объяснить мэру, что порой полицейским просто везет.
В этот мартовский вечер Карелле и Уиллису очень повезло.
Они следили за входом в ателье, потому что Доминик Ди Филиппи, который, как он утверждал, никогда не был стукачом, предупредил, что налетчики должны войти в ателье без десяти восемь вечера, когда Джон Портной обычно опускал жалюзи. Эту работу, по словам Ди Филиппи, на сей раз должен был выполнить Ла Бреска, затем он запрет переднюю дверь, а Калуччи отведет Джона Портного в заднюю комнату. Ди Филиппи все время говорил о передней двери, поэтому полицейские решили, что Ла Бреска и Калуччи пожалуют именно через нее, а когда Джон Портной выйдет на звон колокольчика, достанут пушки и приступят к делу. Похоже, полицейские и не подозревали о существовании черного хода.
В отличие от Калуччи и Ла Брески.
Ровно в 19.50 они с грохотом вышибли заднюю дверь в надежде, что Джон Портной немедленно явится на шум. Первое, что бросилось им в глаза, это два типа, мирно играющих в шашки.
– Легавые! – крикнул Ла Бреска.
Он тут же узнал недомерка, который не раз допрашивал его. Второго он
Тут-то и перемешались прошлое, настоящее и будущее. Карелле показалось, что он смотрит на экран, где показывают сразу семь фильмов. Все произошло внезапно, молниеносно и крайне удачно для него и Уиллиса, причем ни он, ни Уиллис и пальцем не шевельнули.
Сначала Карелла решил, что его с напарником застали врасплох. Он совершенно не сомневался в этом, когда, выхватив револьвер, с криком: «Хэл, сзади!» – вскочил со стула. На них были наставлены два пистолета, и похоже, жить им оставались считанные мгновения. Он услышал, как один из налетчиков завопил: «Легавые!» – и на всякий случай попрощался с жизнью. Уиллис резко обернулся, отчего шашки полетели на пол, выхватил револьвер, и в этот момент Джон Портной отдернул портьеру, разделявшую ателье пополам. Неожиданно с шумом распахнулась передняя дверь.
Потом Джон Портной рассказывал, как, услышав шум, он решил взглянуть, что творится в задней комнате. Но едва он отдернул портьеру, как через переднюю дверь в ателье ворвались трое вооруженных людей.
Ту же картину увидели Ла Бреска и Калуччи, оказавшись напротив тех, кто ворвался с улицы. Не успев порадоваться, что застали легавых врасплох, они с ужасом поняли, что легавые их перехитрили и обошли с улицы. Вновь прибывшие были вооружены. К полиции они не имели ни малейшего отношения, но Калуччи и Ла Бреска этого не знали. Человек в форме сержанта крикнул: «Легавые!» – имея в виду Калуччи и его дружка, но те, приняв их за блюстителей порядка, открыли огонь. Трое в дверях решили, что напоролись на полицейскую засаду, и ответили тем же. Джон Портной упал плашмя. Карелла и Уиллис, мигом сообразив, что они тут явно лишние, попытались вжаться в стену. При этом Уиллис поскользнулся на шашке и полетел на пол, а над его головой засвистели пули.
Тем временем Карелла взял на мушку одного из вошедших через переднюю дверь. И хотя у того не было слухового аппарата, Карелла сразу узнал его. Целился он тщательно, но в последний момент его рука дрогнула. Глухой схватился за плечо и стал пятиться к двери. За спиной у Кареллы кто-то вскрикнул. Карелла обернулся и увидел, что Ла Бреска оседает на пол возле гладильной машины, заливая кровью белую простыню. Прогремело еще четыре выстрела, кто-то застонал, и снова поднялась стрельба. Уиллис успел вскочить на ноги и открыть огонь. Ателье заволокло дымом, мерзко пахло порохом, а Джон Портной лежал и тихо молился по-итальянски.
– На улицу! – крикнул Карелла и прыгнул через прилавок. Поскользнувшись у гладильной машины в луже крови, он едва удержался на ногах и выскочил раздетый на мороз.
Вокруг – ни души.
Было страшно холодно.
От ателье по белому снегу тянулся свежий кровавый след, удаляясь в бесконечность большого города.
Карелла шел по следу.
Глухой бежал изо всех сил, но боль в плече становилась нестерпимой.
Он никак не мог взять в толк, что же произошло.
Неужели они их вычислили? Этого не могло быть. Тогда почему они там оказались? Как они разгадали его план, когда пятнадцать минут назад он сам не знал, что пойдет в ателье?