Легенда эпохи
Шрифт:
— Семен Ипполитович, — перебила я, — больше вы ничего о Ершовой рассказать не можете?
— Почему не могу? Могу. Пока она срок отбывала, комната за ней оставалась. Закон только-только такой вышел, чтоб зэков жилплощади не лишать. Домоуправление разрешило в ее комнате временно Коноваловым-младшим пожить, с тем условием, чтобы они за коммунальные услуги платили. Так через пять с лишним лет Тонька освободилась и, конечно же, сюда вернулась, постаревшая, осунувшаяся. Посмотрел я на нее и сразу все простил. Зачем, думаю, дурак, я заявление тогда не забрал… Так вот, только Тонька объявилась, к ней сразу тот мужчина пожаловал, которого она прежде видеть не хотела. Его тоже годы не пощадили, наверное, за пять лет он так по своей зазнобе истосковался, что у него год за
Я подумала, что не все он мне еще рассказал, далеко не все, поэтому решила подтолкнуть разговор вопросом:
— Значит, после того как Антонина переехала к Юрию, вы ее больше не видели?
— Почему не видел? Видел. Случайно как-то встретил на улице. Было это месяца три или четыре назад. Я их обоих сразу узнал, а они на меня даже не взглянули. Но я человек не гордый, поэтому не обиделся, что Тонька меня не узнала. Куда уж мне до нее? Она снова стала такой красивой и недосягаемой, как прежде, только уже не одинокой. Видать, у нее с Юркой-то все по-серьезному вышло. А ведь ответила бы ему сразу взаимностью, в тюрьму бы не попала. Я на чужих баб не зарился никогда. Поверьте мне, Таня, не было у меня и в мыслях ее насиловать, просто пошутил я, а она не так все поняла…
— Я вам верю, Семен Ипполитович, — подтвердила я, решив, что нет смысла пускаться в препирательства. — Скажите, а вам случайно не известно, чем Юрий занимался?
— Вы меня про его профессию, что ли, спрашиваете?
— Ну можно сказать и так.
— Нет, без понятия. Но, судя по тому, как Юрка щегольски одевался и как красиво ухаживал за Тонькой, он был не из рабоче-крестьянской среды. Думаю, даже не простым инженером работал. Скорее всего, каким-нибудь начальником. Он и сейчас, наверное, хорошую работу имеет. Машина у него очень богатая. Я видел, как они в нее садились. Нет, вы не подумайте, я ему не завидую. Чему там завидовать? Он моложе меня, а со здоровьем у него, похоже, не очень. Кашляет как-то нехорошо. А я вот, несмотря на свои шестьдесят семь лет, ни на что серьезное не жалуюсь. Могу позволить себе выпить с друзьями, и давление у меня от этого не поднимается. Похмельем тоже никогда не страдаю, потому что знаю меру и пью только хорошую водку, проверенную.
— Семен Ипполитович, а кто ваши друзья? С кем вы выпиваете, с соседями?
— Что значит выпиваю? Я не алкоголик. Но праздники, как положено, праздную. Знаете, я после преждевременной смерти супруги так и не женился. Завод был моей семьей. А теперь вот на пенсии. — Лункин вздохнул о безвозвратно ушедших годах. — Мои друзья такие же пенсионеры, как и я. Мы вместе на одном заводе всю жизнь проработали. Ребята они мастеровые, особенно Серега Дударев. Вот его-то я и ждал, когда на ваш звонок на лестницу почти нагишом выскочил. Он обещал мобильный телефон посмотреть. Я тут на улице нашел аппарат, обрадовался, но оказалось, что он не работает.
— А ваш приятель, значит, разбирается в мобильниках? — спросила я, насторожившись.
— Да, разбирается. У него знаете сколько рационализаторских предложений было? Пять, а может быть, даже шесть. Не помню уже точно. Да для него мобильник починить — это раз плюнуть. Он сам мне так сказал, только вот не идет что-то Серега, хотя должен был уже и подойти. — Едва Лункин сказал это, как раздался громкий звонок. — Вот, легок на помине. Извините, Таня, я открою ему дверь.
— Знаете, Семен Ипполитович, я, пожалуй, пойду.
— Да? А что так быстро? Я бы вас с Сергеем Викторовичем познакомил. Вот уж он удивился бы, что ко мне частные детективы ходят, — сказал Лункин, остановившись у двери в общий коридор. Там его и застал очередной звонок. — Вот какой нетерпеливый! Татьяна, оставайтесь!
— Нет,
Мы вышли с Лункиным в коридор и подошли к входной двери.
— Сейчас! — крикнул Семен Ипполитович и принялся открывать проржавевшие накладные замки.
— Ну наконец-то! — зычно гаркнул визитер, этакий старичок-бодрячок в джинсовом костюме и бейсболке. — А я уж думал, что тебя, Ипполитыч, дома нет.
Я пристально посмотрела на этого мужчину, о существовании которого еще полчаса назад даже не подозревала, но который очень быстро смог стать моим подозреваемым номер один. Он тоже взглянул на меня и тут же отвел взгляд в сторону. Не говоря друг другу ни слова, мы разошлись. Я вышла из коммунальной квартиры, а Сергей Викторович Дударев туда зашел. Эта мимолетная встреча могла иметь для одного из нас очень серьезные последствия.
Конечно, можно было не тянуть резину, а вернуться и снова допросить стариков. Но я решила не спешить, все равно ни Лункин, ни Дударев, кстати сказать, рационализатор, никуда от меня не денутся.
Сев в машину, я стала ждать, когда последний выйдет от своего приятеля, чтобы потом за ним проследить. Закурив, я стала анализировать, не на пустом ли месте возникла моя версия. Ипполитыч на первый взгляд был открытым, разговорчивым дедушкой, желающим помочь моему следствию. Но я-то знала, что он вовсе не такой безобидный и беззлобный, как хотел показаться. Вряд ли Ершова пустила бы в ход кухонный нож, если бы ее сексуально озабоченный сосед хотел бы просто подшутить над ней, а не предпринял бы серьезную и решительную попытку изнасилования. Лункин вполне мог лукавить насчет того, что не держит на Антонину зла за телесные повреждения, которые она ему нанесла, и даже сочувствует ей. Не исключено, что, встретив ее на улице полгода назад вместе с Юрием, он понял, что эта парочка живет в свое удовольствие, и ощутил какие-нибудь нехорошие чувства типа зависти и обиды. Возможно, он даже стал за ними следить, сначала просто от скуки. А потом за рюмкой-другой водки рассказал своему приятелю о старой знакомой. И тогда, по пьяной лавочке, у пенсионеров возник коварный план по восстановлению социальной справедливости. Единственным препятствием к осуществлению плана по экспроприации ценностей могла стать металлическая дверь с мудреными замками. Но для человека, некогда работавшего на электромеханическом заводе и имеющего пять рационализаторских предложений, никакой проблемы, скорее всего, не существовало.
Возможно, Дударев как раз и был тем Кулибиным, который смог изготовить дубликаты ключей, в том числе и к замку-невидимке. А почему нет? Сергей Викторович не сомневался, что сможет починить сломанный мобильник. А ведь в его возрасте некоторые люди даже пользоваться сотовыми телефонами не могут научиться…
На улице уже стемнело, а Дударев все не выходил. Наверное, Лункин рассказал о моем визите, и дедки почувствовали, что у них земля горит под ногами. Они-то не предполагали, что на них так быстро могут выйти. Думали, наверное, что Юрий и Антонина вернутся из санатория только через две недели после кражи, обратятся в милицию, и следственная группа будет сначала шерстить профессиональных уголовников, а потом и вовсе спустит все на тормозах. Но преступники ошиблись, Козельчик вернулся раньше времени, нанял частного детектива, и мне удалось напасть на правильный след…
Я заметила, что из арки шаткой походкой вышел пенсионер-рационализатор. Поскольку на Московской улице было одностороннее движение, а Сергей Викторович поковылял, как говорится, против шерсти, мне пришлось выйти из машины и отправиться за ним пешком. Дударев то и дело опасливо озирался по сторонам, наверное, догадывался, что за ним могут следить. Но для меня слежка — дело хорошо знакомое, поэтому я ни разу не попала в поле его зрения.
Пройдя два квартала, Кулибин свернул в какую-то подворотню между двумя пятиэтажными домами. Я ускорила шаг и едва не нарвалась на объект своей слежки лоб в лоб. Он стоял посреди двора и разговаривал с каким-то мужиком. Я спряталась за толстый ствол черного тополя и стала прислушиваться.