Легенда о бабочке
Шрифт:
– Но если он такой опасный, то почему же малютки-медовары так хранили от врагов его секрет? Отдали бы им мед, пусть бы те напились да потравились все.
– Не все так просто! – ответила Пелагея. – Дело в том, что если этого меда напьется человек, который сможет противостоять его усыпляющему действию, то он войдет в состояние, где сон и явь сливаются в сознании. Он начнет видеть сны наяву, начнет видеть не только свои, но и чужие мысли. Используя такого человека, можно узнать планы врага, и даже воздействовать на него мысленно. Вот поэтому и нельзя было, чтобы секрет
– Это вам тоже духи рассказали? – восхищенно спросил Александр.
– Нет! Это не духи. Это мне рассказал один знахарь. Жил тут в соседней деревне...
– Знахарь? – переспросил Александр. – А звали этого знахаря, случайно, не Ефим Ведьмин?
– Ты тоже его знал? – обрадовалась Пелагея.
– Знал, – усмехнулся Александр. – А оказывается, и не знал совсем. А почему он вдруг решил открыть вам тайну верескового меда?
– Да, – Пелагея махнула рукой, – решил, да и все. Зачем тебе это знать?
– Просто странно, что своему ученику он не рассказал об этом, а вам рассказал.
– Это какому-такому ученику? – фыркнула Пелагея. – Ваньке, что ли, ветеринару? Какой он ему ученик?
– А вы, значит, тоже у деда Ефима учились? – улыбнулся Александр.
– Не, – помотала головой Пелагея, – я не училась, я лечилась. Рак у меня обнаружили... – И Пелагея стыдливо опустила глаза и встала, делая вид, что ищет что-то на полках.
– Рак? – удивился Александр. – И что? Дед Ефим смог вылечить рак?
– Ну видишь, живая. Выходит, вылечил. К врачам-то я и не ходила больше. Вот вересковым медом и вылечил. Ты ж, наверное, знаешь, что рак ядом лечат. Вот только за те годы, что я лечилась, зависимость у меня возникла, как от наркотика. Поэтому мне теперь без него не жить. Выручай, Санек! – Пелагея вернулась к столу и расстелила перед Александром карту местности. – Вот здесь, – показала она пальцем, – болото, а вот здесь – поляна, полностью заросшая вереском. А вот здесь стоит старая лиственница, на которой Ефим Андреич повесил борть. Умеешь брать-то мед?
– Умею! – улыбнулся Александр. – У меня самого несколько колод на участке.
– Думаю, простит меня Ефим за то, что рассказала тебе, где искать эту борть, – вздохнула Пелагея, поглядев вверх.
– Да простит, – улыбнулся Александр. – Тем более, что я его внук. Кому ж как не мне передать его секрет?
– Ты?! Внук?! – Пелагея даже задохнулась от радости. – А я-то думаю, почему мне так хочется тебе про это рассказать? Слово ж я дала Ефиму, что никому... а тут, ну просто навязчивая идея.
– Так вы ж сами сказали, что без этого меда уже не можете! – напомнил Александр. – И сил идти за ним уже нет.
– Да, – махнула рукой Пелагея, – на мой век мне хватит. Я ж этой зимой уже все... уйду.
– То есть, как? – возмутился Александр. – Зачем?
– Как зачем? Затем, что закончен мой путь. Вот осеннее равноденствие отпраздную и буду ждать прихода Мары.
– А зачем же тогда мне идти
– Надо! – коротко ответила Пелагея. Но Александр уже и сам понимал, что надо, и не столько ей, сколько ему самому.
Русская рулетка
Отдохнув, Александр встал и начал внимательно оглядывать болото в поисках алой тряпочки, которые Пелагея развесила по всей тропе. Но ни одной метки, кроме той, от которой он пришел к этому островку, видно не было.
– Приехали, – вздохнул Александр. – И куда дальше?
Он достал из рюкзачка карту и компас. По его приблизительным подсчетам он прошел уже половину пути. Если идти в том же направлении, то часа через два-три он выйдет на вересковую поляну. Но Пелагея настоятельно рекомендовала не отклоняться от тропы, потому что есть в этих болотах и непроходимые места. От одной только мысли, что можно провалиться в топь, у Александра внутри все сжалось. И как ни гнал он от себя эту мысль, она затягивала его как трясина.
«Буду как следует прощупывать дно, – решил Александр. – Конечно, в этом случае идти придется намного дольше, но не возвращаться же обратно только из-за того, что одна метка по каким-то причинам исчезла». – Он надел непросохшие штаны и кроссовки, взял свой длинный посох из ствола молодой березы и спрыгнул с твердой земли на одну из ближайших кочек. Шагалось легко, под водой прощупывалось близкое надежное дно, и Александр взял курс прямо туда, где на карте был отмечено заветное дерево.
Но потом кочки начали становиться все мельче, а расстояние между ними все больше. И вот настал момент, когда, стоя на слабеньком островке, который не создавал ощущения надежности, Александр не смог достать до дна, засунув посох под воду почти полностью. С трудом достав березу из трясины, Александр попытался нащупать дно в другом направлении, потом в третьем и, в конце концов, решил, что надо поворачивать назад. И вдруг он с ужасом осознал, что не знает, в какой стороне находится это «назад». Плотные тучи не давали понять, в какой стороне солнце, поэтому он потерял ориентацию в пространстве. Робко топчась на хиленькой шатающейся кочке, Александр понял, что у него есть только одно надежное направление – то, откуда он только что пришел. Все остальные могут оказаться предательскими ловушками, когда под ногами нет твердого дна и болото обнимает тебя и затягивает...
Прогоняя от себя эту кошмарную навязчивую мысль, Александр снял с плеч рюкзак и начал искать компас. Почему-то он совсем не удивился, обнаружив, что компаса в рюкзаке нет, и даже вспомнил, как положил его на землю рядом с картой, на том островке. Карту он забрал, а вот компас... забыл. Александр с надеждой посмотрел в небо, но тучи были неумолимы. «Спокойно, Санек, – сказал он себе, – сейчас мы построим „кристалл“, и тучки раздвинутся». Он выстроил трехмерный крест, но получилось как-то криво. И как ни старался Александр выровнять боковые лучи, они неумолимо пригибались к земле, а точнее к темной воде, под которой скрывалась непролазная трясина. Сердце не загоралось, и душа тонула в топком болоте ужаса.