Легенда о капитане Бероевой
Шрифт:
– Ты, что это собралась сделать, «Дочка»?
– Одежду испортила, бабушка, - не скрывая печали, разъяснила красавица, одаряя испорченный туалет опечаленным взглядом, - пришла пора избавляться. Жаль конечно, но ничего не поделать. Кровь здесь, а ее не отчистят даже в химчистке.
– А, ну-ка дайка, я гляну, - настойчиво произнесла Надежда Меркурьевна, протягивая за платьем руку.
Оксана, не понимая, что хозяйка имеет в виду, все же передала ей то, что она попросила. Внимательно изучив загрязненные кровью места, старушка сказала:
– Иди, Ксюша (первый раз назвав ее предложенным именем) работай. Может чего и придумаем.
Оксана недоуменно оглядела восьмидесятидевятилетнюю женщину, не понимая, что здесь еще можно сделать, но говорить ничего не стала, а только пожав плечами, направилась к выходу.
Прибыв в местное отделенье полиции ровно в половине девятого, оперативница, сразу же, поднялась в кабинет начальника Симанцова. Тот находился у себя на рабочем месте.
– Это ты, Ксюша?
– сказал он лишь только та показалась в дверях, - мне сейчас некогда. Поприсутствуй, пожалуйста, на общем утреннем совещании, узнай складывающуюся оперативную обстановку, а после у меня к тебе и твоему новому другу будет несколько интересных вопросов.
Бероева спорить не стала и отправилась в зал, предназначенный для заседаний личного состава городского участка. Помещение было довольно большое, рассчитанное, как минимум, человек на восемьдесят. На поверку, в нем находилось не более двадцати, среди которых было: два участковых, три оперативника, двое гаишников, трое сотрудников патрульно-постовой службы, одна девушка по делам несовершеннолетних, трое заместителей руководителя, оперативный дежурный, следователь, дознаватель и двое представителей вспомогательных служб.
Чести зачитывать события, произошедшие в эти выходные, выпала сменщику Чеботарева – невысокому мужчине, сорокалетнего возраста и коренастого телосложения – в чине майора полиции. Нет ничего удивительного, что, кроме известных уже: трупа Ипполитова, драки возле Дворца культуры и бойни, устроенной «у Петровича», Бероевой пришлось узнать, что на территории района и города было еще два семейных скандала, а также скончалась бабка восьмидесяти лет от роду.
Как только доклад был закончен, и доведен распорядок этого дня, начальник, прежде чем всех распустить, грозно потребовал:
– Бероева, Юдин, после совещания – у меня в кабинете. Все остальные – по рабочим местам.
Как только руководитель скрылся за дверью, немногочисленный личный состав этого городка поднялся и, следуя друг за другом, стали двигаться к выходу. Их примеру не замедлили последовать и двое озвученных офицеров. Не обмолвившись в коридоре ни словом, они выполняя данное им указание, тут же направились в кабинет Симанцова. Тот сидел за своим столом с очень озабоченным видом. Не приглашая присесть, лишь только двое сотрудников переступили порог, Алексей Геннадьевич, стараясь не выдавать своего гнева, промолвил:
– Вы, что это, товарищи офицеры, «мать вашу», затеяли? За те пару дней, что у нас появилась московская гостья, наш маленький самый спокойный с стране городок превратился в «Чикаго». Столько происшествий, связанных с применением насилия, у нас никогда еще не было и – это, я еще не говорю о тех четырех трупах, что «тянут всю область ко дну». Вам что, больше нечем заняться, как только бегать по кафе и танцулькам? Если так пойдет дальше, то я вынужден буду, милая леди, ходатайствовать об окончании Вашей командировки. Все ли Вам, господа – пардон – и, конечно же, дамы, понятно?
– Я отлично Вас поняла, товарищ полковник, - в тон ему твердила Бероева, продолжая оставаться непроницаемой, в знак субординации вытянув руки по швам, - однако, отвечу Вам тем же «мать вашу» тоном. Вы, наверно, забыли, что я нашим дорогим Министерством наделена чрезвычайными полномочиями и могу поступать по своему усмотрению, вплоть до отстранения Вас от должности, если, конечно, в этом возникнет необходимость. Я надеюсь – вот это понятно?
– А немного ли, девочка, ты на себя здесь берешь!?
– отстраняя условности, перешел на «Ты» Симанцов, интенсивно водя желваками, - Отстранять меня, «блин», от должности!? Я думал, ты сюда помогать приехала, а ты только усугубляешь то негативное внимание, которое за последнее время, словно приклеилось к нашему городу.
– Вот именно за этим меня сюда и прислали, - скрестила на груди руки Оксана, показывая, что чувствует себя совершенно уверенно, не смотря на грубое отношение местного руководства, - и можете даже не сомневаться, что, как и всегда, я разберусь со всем, что здесь происходит, а главное, что пытаются скрыть от постороннего глаза. Достаточно ли ясно, я выражаюсь?
– Я вижу, «подруга», что ты совершено не управляема, - подполковник едва сдержался, чтобы не обматерить московскую сыщицу.
– Смотри, как бы не обломаться.
– Вы мне, Алексей Геннадьевич, будьте любезны, не угрожайте, - продолжала сохранять вежливость девушка, - не хотите помогать – ну, и не надо – просто не мешайте тогда. Я сама справлюсь. Если у Вас всё – разрешите идти.
– Ступайте, - нехотя произнес Симанцов, понимая, что так и не смог обуздать эту своенравную московскую «бестию», когда же они уже повернулись, чтобы выйти из кабинета, обращаясь к участковому грубо «бросил», - а ты, Родя, если вздумаешь ей еще помогать – помни, что у тебя есть и, свои – прямые обязанности, от которых тебя никто не освобождает, и за которые я с тебя спрошу по полной программе.
– Ты как?
– спросила Оксана, лишь только они остались вдвоем, - Переживаешь?
– Нет, все нормально, - не в силах скрывать охвативших его эмоций, отвечал Юдин с легким дребезжанием в голосе, - у нас здесь такое часто бывает. С начальником стараемся вообще не пререкаться. А тут ты – так его осадила. К нему теперь до обеда лучше не заходить – уж точно – попадешь под горячую руку.
– Смотри, Родя, если тебе помогать мне «в напряг», - Оксана нежно разглядывала привлекательного мужчину, - то лучше не надо. Я как-нибудь одна. Не впервой.