Легенда о капитане Бероевой
Шрифт:
– Ждите здесь. Я сейчас доктора позову.
Глава VI. Две первых свидетельницы
Сказав эту фразу, молодая сотрудница поднялась со своего места и вышла в дверь, расположенную у нее за спиной. Дальше все пошло намного быстрее, веселее и энергичней. Через десять минут вернулась та же самая девушка, значительно поменявшись в лице и своем поведении. От нее теперь исходило какое-то раболепство. Наблюдая подобную трансформацию, Оксана сделала только один просившийся сам-собой вывод: «Конечно же ей вставили там нагоняй. Упоминание о Министре здравоохранения сделало свое дело. При встрече надо отдать ему должное». Девушка, тем временем, не скрывая своей дрожи, изрядно колотившей хрупкое тело, поинтересовалась с кем ей доводится иметь дело:
– Мне велели оказать Вам всяческое содействие. Но сначала я должна убедиться в предоставленных Вам полномочиях.
– Разумеется, - сказала оперативница, которой недавно хотелось просто «растоптать» эту провинциальную наглую «фурию», сейчас же она испытывала к ней даже некую жалость.
В подтверждение своих слов она извлекла из своей дамской сумочки служебное удостоверение и, развернув его, подкрепила увиденное:
– Предупреждаю, что я наделена неограниченной властью, и в любом учреждении, в том числе в вашем, я могу действовать строго по своему усмотрению, вплоть до изъятия потребовавшихся мне больных.
На этот раз никаких возражений не последовало, напротив, медсестра, пристегнув к своему халату «бейджик», который до этого времени спокойно лежал на столе, и на котором значилось имя: Евсюкова Юлия Николаевна, поспешила узнать о дальнейших распоряжениях:
– К кому Вас прикажите проводить?
– Меня интересует Николаева Анжела Владимировна, поступившая к вам из города Новые Городищи.
– Знаю такую, - заверила сотрудница больницы, заискивающе улыбаясь, - очень тяжелый случай. Она содержится в отдельной палате. Агрессии не проявляет, но кто ее знает, чего от нее ожидать: целый день бормочет какие-то заклинанья и смотрит в одну какую-то точку, взад и вперед раскачиваясь телом, впав в кататоническое состояние, являющегося одним из определяющих признаков шизофрении.
– Пойдемте смотреть, - распорядилась представительница Московского уголовного розыска.
Заперев дверь в приемной, Николаева пригласила следовать за собой. Она повела ее длинными коридорами, минуя лестничные пролеты, переходя из корпуса в корпус. Наконец, они достигли нужного здания и поднялись на пятый этаж. Этот отсек предназначался, для расположения здесь больных с явно тяжелыми отклонениями. Интересующая палата находилась посередине длинного «колуара». Двери в палаты были металлические, имеющие на уровне глаз небольшие окошечки, предназначенные для наблюдения за пациентами.
Достав из кармана универсальный ключ, подходящий ко всем запорным устройствам в здании этой больницы, медицинская сестра распахнула вход в палату, где находилась сошедшая с ума жительница города Новые Городищи.
– Оставьте нас, - потребовала сотрудница МУРа, заходя внутрь небольшого размера палаты.
Кроме прикрученной к полу кровати, в палате ничего более не было. Бетонные стены были окрашены в унылые серые краски. На кровати сидела совсем еще юная девушка, обхватив руками колени и уставившись взглядом в одну точку чуть пониже зарешеченного окна. Своим видом она напоминала больше покойника, чем живую. Ее мертвецки белая кожа выделялась полным «отсутствием крови». Находясь здесь неполную неделю, она значительно сбавила в весе, из пищи употребляя только воду и хлеб и превращаясь в исхудалое подобие некогда красивого тела. Лицо пациентки осунулось и покрылось глубокими проникающими морщинами, создавая впечатление, что перед тобой находится жалкая пожилая старуха, а не молодая двадцатилетняя девушка. Серо-голубые глаза потухли и не выражали совсем никаких эмоций. Крючковатый на фоне общего похудания нос стал настолько большим, что невольно привлекал внимание сначала к себе, а уже потом к остальным деталям физиономии. Тонкие губы полностью обесцветились и ввалились внутрь открытого рта. Она была одета в одну белую полупрозрачную ночную рубашку.
Раскачиваясь телом взад и вперед, она действительно полу-шептала какую-то бессмыслицу. Оксана, удостоверившись, что дверь за ней плотно закрылась, обошла пациентку кругом и села на краю ее кровати так, чтобы смотреть ей в лицо. Недолго думая, она решила попробовать разговорить эту душевнобольную.
– Я понимаю, что ты очень переживаешь из-за случившегося, - начала она самым жалостливым тоном, на какой только могла быть способной, - но пойми и меня. Я очень хочу тебе помочь и сделать так, чтобы ты перестала бояться. Ты ведь чего-то боишься, не так ли?
Она ожидала, что девушка хоть как-то отреагирует, но та даже глазом не повела, только раскачивания ее стали более энергичными, что свидетельствовало от том, что смысл беседы ей все-таки интересен. Воодушевившись этим ободряющим обстоятельством, Бероева осуществила еще одну неуверенную попытку:
– Что ты видишь Анжела? Это убийца Волкова? Что он хочет? Он угрожает тебе? Как он выглядит? Что делает?
Засыпая больную этими неестественными вопросами, по роду своей деятельности являясь отличным психологом, Оксана пыталась вырвать Николаеву из того защитного состояния, в который та сама себя погрузила. Это было вполне возможно, нужно только найти тот именно «ключ», который сможет открыть «двери» ее застывшего разума.
Прошло уже полчаса, но пациентка так и не шла на контакт. Ее покачивания стали вновь равномерными, повествуя о том, что на миг проявив интерес к своей гостье, она не увидела в ней ту, которой можно доверить терзавшую ее изнутри очень страшную тайну. Оперативница, наблюдая эту картину, совсем уж отчаялась выведать здесь хоть что-либо стоящее, способное помочь в раскрытии опасного дела. Так и не достигнув своей цели, она уже собиралась встать и покинуть эту палату, как на ум ей пришел еще один «тот самый» вопрос, ранее ускользнувший из ее понимания. Ни на что более не надеясь, она все же спросила:
– Анжела скажи, а тот убийца – он женщина или мужчина?
Словно бы кнопка стартера запустила давно не работавший механизм. Таков был эффект от последнего интереса Бероевой. Николаева схватила ее руками за плечи и, глядя ей в очи обезумившим взглядом, выпучив глаза то такой степени, что невольно создавалось впечатление, что они вот-вот выпадут из орбит, леденящим кровь в жилах криком заголосила:
– Знают все только мёртвые! Ступай и спустись в преисподнюю!
Не стоит говорить, что московская сыщица давно привыкла ко всякого рода неожиданностям и, даже уже, имела дело с инопланетным вторжением, но в этот раз… Внезапность, с какой изменилось поведение спокойной до этого пациентки, а самое главное, произнесенная ею фраза повергли главную героиню в такой шок и ужас, что она замерла не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Хорошо еще, что в этот момент, внутрь забежала медсестра Юлия, дежурившая перед дверью. Услышав жуткий кошмарный возглас, она кинулась в палату и стала отдирать цепкие пальцы безумной от тела Бероевой.
Оксана словно находилась в каком-то гипнотическом сне. Перед ней предстала картина, как в сырой земле, на глубине более метра, находится полусгнивший деревянный гроб. Внутри лежат разлагающиеся человеческие останки. Они кишат мелкими копошащимися опарышами, которые беспрестанно двигаются, поедая тленную плоть. Внезапно начинается неординарная трансформация. Все шевеления прекращаются, а мощи мгновенно начинают обрастать мышечной массой и кожей. Явление, необыкновенное для нормального восприятия, сопровождается ярким свечением, исходящим из самых далеких глубин подземелья. Но то совершенно не свет Божий, а адское пламя. Всё это видится так отчетливо, что невольно создает впечатление действенности происходящего.