Легенда о Льюке
Шрифт:
— Развести костер ночью — прекрасная идея, Дин. Крот внимательно следил за приготовлением супа, часто помешивая его.
— Может, и нет, но, с другой стороны, если какой-нибудь зверь решит напасть, он нападет, горит костер или нет. Холодно тут у вас на воде! И ложечка горячего супа нам не повредит.
Гонфф отрезал всем по ломтю пшеничного хлеба.
— Нельзя не согласиться с доводами мудрого крота, — важно проговорил он. — Старина Дин прав.
Суп Динни удался на славу. Все уселись вокруг котелка с ложками и ломтями хлеба и разделили трапезу, как и положено добрым путешественникам. Мартин поставил два шеста и натянул на них парус на тот случай, если ночью пойдет дождь. Тримп достала флягу с бузинным вином. Ее передавали
Ежиха улыбнулась:
— Это нас согреет. Ну, друзья, чем теперь займемся? Гонфф улыбнулся в ответ:
— А теперь спой нам.
— Нет-нет, мой голос далеко будет слышно на воде. Пусть лучше Динни споет.
Мартин и Гонфф переглянулись и вздохнули:
— Верно, тебе раньше никогда не приходилось слышать, как поют кроты, а, Тримп?
— Кажется, нет. А что?
— О, нет-нет, ничего. Ты уверена, что хочешь послушать кротовую песню?
— Разумеется, хочу, если только Динни будет так любезен и споет нам какую-нибудь.
Добродушная мордочка крота просияла от удовольствия:
— Гурр, как можно отказать такой милой барышне! И он приложил одну лапу к уху — обычная манера исполнения песен у кротов — и затянул:
Хо-дудл-дум, день прекрасный!С добрым утром! Вы согласны?Храбрый крот наш, Дугл отважный,Сказывал моей мамаше, Будто спас из чьих-то лап,Ибо был отнюдь не слаб,Барышень троих красивых,Точно три большие сливы. Каждый день, жениться дабы,На спине у белой жабыЕздил по густому лесуИ спасал для интересу. Хо-дудл-дум, день прекрасный!С добрым утром! Вы согласны?Однажды, увидав кротиху,Подкатил на жабе лихо. Напугал ее до смерти.Закричала: «Черти! Черти!».А Дугл посадил ее на коня,То есть на жабу, простите меня. Хороша кротиха та!Вдруг навстречу два крота.Позавидовали ноше,Показали жабе ножик. Хо-дудл-дум, день прекрасный!С добрым утром! Вы согласны?И тогда наш храбрый ДуглИх загнал, так скажем, в угол. Крикнул: «Лапы отверну!Не отдам мою жену!»В общем, наказал он зло,Дал по первое число! Знайте, чтоб вам было пусто,Как тягаться с грозным мужем,Ну а женушка на ужинПриготовила капусту.Тримп и Чаггер так хохотали, что даже подпевать не могли. Гонфф грустно покачал головой:
— Не стоит поощрять его, друзья. Я слышал эту песню: в ней еще сорок семь куплетов!
Вдруг Мартин вскочил и зажал Динни рот обеими лапами. Тримп сердито фыркнула:
— Что за манеры! Дайте Динни допеть. Нам с Чаггером нравится!
Мартин метнул на нее предостерегающий взгляд и быстро прошептал:
— Тихо! Ни звука, Тримп. Гонфф, залей водой костер — и быстро все в воду!
Мартину повиновались,
Дрожащий Чаггер прижался к Мартину, обхватив его за шею:
— Мне холодно, я промок. Мне не нравится в воде! Плот тем временем опять подвергся обстрелу. Мартин ласково погладил бельчонка по голове и прошептал:
— Тсс-с, Чаг! Ты прав, здесь неуютно. Давай-ка поплывем к дальнему берегу. Только постарайся особо не плескаться, тихонько.
Как раз когда они отплывали от плота, с ближнего берега послышался хриплый голос:
— А ну дайте им еще разок, чтоб уж наверняка! А потом влезем на плот и разберемся с теми, кто еще останется жив.
Путешественники благополучно добрались до дальнего берега. Тримп нарвала сухой травы и завернула в нее Чаггера, а потом присоединилась к остальным, которые спрятались в кустах. Плот, покачиваясь на воде от ударов, выдержал еще несколько обстрелов. Гонфф ткнул Динни в бок:
— Как думаешь, Дин, мы уже убиты?
— Гурр, да они столько стрел выпустили, что хватило бы, чтобы прикончить целое племя барсуков!
Мартин тем временем собирал камушки-голыши на мелководье.
— Ну-ка, посмотрим, как им понравится снайперская стрельба. Стрелять по моей команде!
На своих неуклюжих, грубо сработанных лодках крысы пристали к плоту. Их было такое множество, что плот сильно закачался. Главарь Гирфанг схватил за грудки своего сынка Риддига, который как раз пытался развязать один из мешков с провизией:
— Ну и где же они, те твари, что хотели тебя убить? Что-то я никого не вижу.
Под гневным взглядом отца Риддиг струхнул:
— Я не знаю, куда они делись. Но их было пятеро: двое мышей, толстый крот, молодая ежиха и маленькая белка. Они обстреляли меня из рогаток, ни за что ни про что. Я просто лежал себе на бережку, спал…
Гирфанг больно вывернул сыну ухо:
— Ах, так ты, значит, просто лежал и позволял им над собой измываться? Сын вожака! Трус вонючий! Меня тошнит от тебя!
Гирфанг больно прищемил сыну хвост. Крысенок взвыл:
— Ничего я не просто лежал! Я попал в ежиху палкой, а в мышей — здоровенными камнями! Они не могли далеко уйти!
В тишине ночи раздался странный глухой стук — и одна из крыс вдруг свалилась в воду. Гирфанг повернулся к остальным:
— Оставьте мешки в покое, а то окажемся все в воде. Перестаньте раскачивать плот, идиоты!
Шмяк! Еще одна крыса взвизгнула и схватилась за челюсть. Гирфанг сообразил, в чем дело, и прижал к себе одного из сородичей, прикрывшись им, как щитом:
— Кто-то стреляет в нас! Поймать!
Шмяк! Бум-с!
Крысы отчаянно вопили, две свалились в воду, плот сильно накренился, а крупные речные камни все летели и летели из темноты, сея панику и хаос.
Гирфанг вместе в другими прыгнул в воду. Спрятавшись за лодки, крысы без оглядки удирали на свой берег, преследуемые градом камней. Как только Гирфанг оказался на берегу, обстрел прекратился. Вожак грубо схватил сына за шиворот, выволок его на сушу и тут же сорвал ветку молоденькой ивы:
— Так, говоришь, две мыши, толстый крот, ежиха и маленькая белка? Ах ты врун сопливый!
Риддиг приплясывал от боли, а папаша, крепко держа его за шиворот, безжалостно охаживал ивовой веткой.
— Ай-ай! Ой! Я правду говорил, отец, честное слово! А-ай! Ай-ай-ай!
— Правду? Да ты ее не узнаешь, даже если она тебе на голову с дерева свалится, ты, червяк, отъелся тут, у меня на шее сидя!
Гирфанг наяривал ивовой веткой, словно вбивая каждое свое слово в сынка, чтобы оно лучше дошло до него: