Легенда о московском Гавроше
Шрифт:
— Эх, тряхнули бы мошной богачи, как Минин перед воеводой Пожарским!
Филонов щедро наливал вино и пиво офицерам корниловцам, прислушиваясь к их разговорам.
— Мужика к сохе, рабочего к станку, а интеллигентов пороть! Чтобы революциями больше не баловались. От них смута!
— На Красной площади пороть! Всенародно!
Опять прибежал Лукаша.
— Ну как, папаша?
— Отлично. Молодцы корниловцы! На них будем делать ставку. Они возвысятся, и мы за ними!
— Понимаю… Одолжите свечей, папаша. Для президиума.
— Бери,
Забрав с десяток свечей, Лукаша унесся.
— Что там насчет забастовки? — спросил какой-то офицер у Филонова. У вас что, даже официанты забастовали?
— Полковые комитеты отказались выслать солдатские караулы из солидарности с рабочими, — пролепетал юнкер.
— Хороши порядки в белокаменной! Мы готовы были по колено в крови по Москве пройти, а тут и в морду дать некому!
Андрейка и слушал, и не слушал эти разговоры, он, как лиса, попавшая в яму охотника, придумывал сто способов выскочить из нее. Толчется здесь, на кухне, с «ключом от рая» в кармане и даже не увидел того, кому он предназначен.
И вдруг к отцу примчался перепуганный Лукаша.
— Папаша! Сам генерал Корнилов к вам в буфет идут!
Андрейка чуть тарелки не выронил. Стоп! Дело будет! Сейчас генерал получит свое. Сейчас он расплатится за Стешиного отца и за всех арестованных солдат. Запустив руку в карман, Андрей приоткрыл дверь кладовки и увидел корниловских офицеров у буфетной стойки. Они плотно окружили своего генерала.
— Вот полюбуйтесь! — указал один из офицеров-корниловцев. — У тыловиков ветчина, икра, балыки, колбасы, сыры. А на фронте порядочного черного сухаря нет!
— Нам на фронт солонину тухлую шлют! А себя вон чем ублажают, обратился к генералу другой офицер.
— Откуда взяли? — раздался отрывистый голос Корнилова.
— Из Охотного ряда-с… господин генерал!
— Первое, что сделаю, перевешаю охотнорядцев.
— Все самое свежее-с, — побледнел Филонов. — Что откушать изволите?
— Солдатский сухарь мне!
— Никак нет-с…
— Рюмку водки!
— Коньяки-с имеются… Мартель… Шустовские… — изгибался перед Корниловым, стараясь быть ниже его, Филонов.
— Мошенник! Из той же шайки! Повешу!
— Чего-о?! — пролепетал Филонов.
Но генерал отвернулся от него и звяк-бряк шпорами к выходу.
Внезапно погасло электричество, и наступившая темнота скрыла от Андрейки и Корнилова, и юнкеров, и настороженно-решительных офицеров, и все вокруг. В непроглядной тьме протенькали серебряные шпоры генерала и смолкли.
«Каков Корнилов!», «Суворов!», «Наполеон!», «Солдатский сухарь ему, рюмку водки», «Настоящий казак!», «Виват Корнилову!».
— Огня, огня! — закричал обескураженный Филонов. — Караул!
Но офицерскому караулу было не до него. Офицеры метались со свечами по сцене Большого театра, а кто-то с высоты колосников сыпал на сцену
«ЦАРСКАЯ ПЕРЕДАЧА»
Андрейка, едва плетясь, возвращался домой после передряги в Большом театре. В его «боярском» кармане, кроме «ключа от рая», не было ни крошки. С досады он решил хоть попробовать, как стреляет этот драгоценный пистолет. Может быть, тут один обман и, кроме смеху, ничего бы не было, если б он пальнул в Корнилова?
Перебравшись через забор на склад фабрики, он прицелился в тюк с ватой. Сила выстрела превзошла все его ожидания. Хорошо, что никого не было рядом.
После удара курка по пистону порох внутри пистолета воспламенился, но выстрела не последовало. Из дырки, просверленной в стволе ключа, вырвалась дымная струя с таким зловещим ужасным воем, что в страхе Андрейка поднял пистолет повыше — где уж тут целиться! — уши захотелось зажать. Трах! От грохота взрыва стрелок свалился и не сразу пришел в чувство. В ушибленной ладони даже рукоятки не было, все улетело в дыму неизвестно куда.
Порох, которого оказалось с излишком, превратил Арбуза в негра.
«Эх, дело бы, если бы я в буфете трахнул, — говорил он себе. — Убить не убил, а уж напугал бы так, что кумир буржуйский больше бы в Москву не сунулся!»
С этой мыслью Андрейка и явился домой, слегка оглушенный и все еще томимый жаждой.
— Ну как, здорово на дармовщинку наелся? — спросил Андрейку Саша, оказавшийся уже дома. — Ты вроде не то опух, не то потолстел.
— Хорошо тебе смеяться! Ты не знаешь, как ловко Филоны нашего брата обдуривают, — таким одураченным Андрейка еще никогда себя не чувствовал.
— И что же решили буржуи на Государственном совещании? — допытывался отец. — Вы же там представительствовали от нашего семейства, от завода.
— А шут их знает, чего-то решили…
— И почему генерал скоро уехал, не знаешь?
— Мне не докладывали.
— Интересно бы спросить, что ему не понравилось в Москве? То ли, что солдаты честь не отдали, то ли, что рабочие на колени не стали?
— Все ему в Москве не понравилось. Особенно что в театре ему на голову большевистские листовки сыпанули.
— Ай-ай-ай! А он думал, его хмелем будут осыпать, как жениха?
— А про то уже песенка есть. — И Саша пропел:
Как невеста милого, Ждал буржуй Корнилова. От ворот поворот Дал Корнилову народ!Отец посмеялся и спросил:
— Что же он дальше будет делать после такого конфуза?
— Этого я не знаю.
— А что мы будем делать, Саша? — спросил Андрейка.
— Ты теперь подкормился. Давай включайся с новыми силами. Союзу поручено распространять листовки.