Легенда
Шрифт:
Я тихо ругаюсь и уже почти отворачиваюсь… но в этот момент солдат делает нечто неожиданное, никогда мной не виданное, нечто настолько странное и новое, что я лишь пялюсь на него в немом оцепенении.
Он проводит на двери моего дома третью черту, прямую вертикальную, которая рассекает икс пополам.
Джун
Полдень. Рубиновый сектор. 88 градусов по Фаренгейту.
Я стою со своим братом Метиасом на балконе квартиры наших родителей. Обычно мне не нравится выслушивать его рассказы
Но сегодня я слушаю брата очень внимательно. Он пристально вглядывается в небо, хмурится и снова полирует пистолет. Его что-то беспокоит.
— Нам сообщили, что в Лас-Вегасе объявился Дэй, — говорит брат. Он произносит имя Дэй так, словно устал постоянно его слышать.
Мое дыхание участилось. Я люблю истории о загадочном парне, хотя никогда об этом не говорю.
— Это правда? — спрашиваю я.
— К сожалению, нет. Просто какой-то парень напился в баре и хотел прославиться. Он никак не связан с Дэем. — Метиас переводит взгляд на меня и хмурится, заметив в моем голосе интерес.
У нас с братом одинаковые глаза, черные с золотистым отливом, одинаково длинные ресницы и темные прямые волосы. Метиасу длинные ресницы очень идут. Порой вокруг него вертится столько девушек, что хоть метлой отгоняй. Метиас засовывает пистолет в кобуру на поясе. Это новый пистолет, полуавтоматический, с малой отдачей, отделан старинным серебром под стать значку на груди Метиаса. Украшенная рукоять. Необычная вещь. Стоит не менее восемнадцати тысяч республиканских долларов.
Я все так же опираюсь на перила балкона.
— А вы, ребята, вообще когда-нибудь выходили на Дэя?
Метиас вздыхает:
— Рано или поздно мы его поймаем. Как долго может скрываться обычный подросток? Не хотел бы я знать, что с ним сделает Конгресс. Список его преступлений выглядит как целая книга.
«Не нужно ловить Дэя, — думаю я. — По окончании университета я хочу сама его выследить». Полуденное солнце купает в тусклой желтизне облака, городской смог и террасы зданий, и с балкона я вижу, как рабочие вместе с животными на травяных террасах направляются в тень. Сознание по привычке перебирает детали. (В здании сорок семь террас. Один из работников террасы двенадцатого этажа ухаживает за стадом из тридцати двух карликовых овец. Головы у карликовых овец круглые, а не конусообразные, следовательно, их привезли по морю с Южно-Американских островов, и, если за работником закрепили именно это стадо, значит, он хорошо знает, как ухаживать за этим видом овец, возможно, какое-то время жил на островах и наверняка бегло говорит на нескольких диалектах испанского и португальского.)
Жара выматывает, и я отвлекаюсь от размышлений. Жилет липнет к рубашке, а украшенная кружевом рубашка — к коже.
Метиас снова поднимает голову к небу, натягивает перчатки (черный неопрен, спектральная подкладка, тыльная сторона украшена отличительными знаками капитана) и направляется в дом. Я следую за ним.
— Похоже, вечером будет дождь, — говорит Метиас. Он останавливается и гладит нашего Олли, белую овчарку, который разлегся на диване. — Без меня не тренируйся. Не хочу, чтобы ты заболела, бегая под дождем.
Я не смотрю на брата и не отвечаю. «Начинается».
Метиас замечает мое молчание и переводит на меня взгляд. Я вижу, как на его лице возникает недовольство.
— И не гуляй с Олли по улицам. Вечером во всех секторах могут отключить электричество. Будь осторожна… По крайней мере, пока я не вернусь домой. Я серьезно, ясно? Я видел, как на тебя смотрят мужчины. Мне это не нравится.
Я терпеливо жду, пока брат договорит все то, что уже повторял мне бесчисленное множество раз (девяносто два, если точно): при сигнале о наводнении бежать на пятнадцатый этаж; держать поблизости газовые лампы на случай отключения в городе электричества; не тренироваться в скалолазании, используя внешнюю стену нашего дома; не отрабатывать навыки слежки за незнакомцами; не пораниться.
— И сама на обед не ходи. Пусть тебе что-нибудь принесут. — Метиас заставляет меня посмотреть ему в лицо и строго произносит: — Осторожнее с тем, кому открываешь дверь.
Я поднимаю бровь и говорю:
— Не смеши меня. Я же не дура. Нет надобности напоминать мне очевидное.
Метиас колеблется. Затем коротко улыбается в ответ, словно и правда не станет за меня беспокоиться, словно и правда согласен с тем, что я слишком умна для таких ошибок, а он просто параноик. Но все же я замечаю в его глазах тревогу. Несмотря на мою острую интуицию, отличную учебу в Стэнфорде, успехи в самообороне, стрельбе и рукопашном бое, в глазах Метиаса я все равно вижу тот же страх. Он боится, что со мной может что-то случиться, как с нашими родителями. Этот страх никогда не оставляет его лицо.
Метиас вздыхает и снова отворачивается.
— Просто не выходи никуда сегодня вечером. Останься дома.
— А сам-то уходишь. Я бы сказала, что это нелогично и лицемерно.
— Я уже говорил тебе «нет». Дважды. И ты все же хочешь пойти со мной?
— Ты так проницателен.
Метиас направляется в бывшую спальню родителей. Я прислоняюсь к стене, а брат открывает шкаф и начинает копаться в коробках.
— Когда я выбираю, кто пойдет на миссию, у меня нет надобности в тебе, Джун. Есть солдаты и способнее тебя.
— Правда? — отвечаю я. — Назови хоть одного.
— Томас. Уильям и Марк.
Я продолжаю смотреть на брата, но Метиас не поднимает голову и все так же роется в шкафу.
— Ответ неверен, — отвечаю я. — Мне известно, что я лучше.
— Тебе пятнадцать.
Да. А еще я единственная во всей Республике прошла испытание, получив высший балл в тысячу пятьсот очков.
— Это к делу не относится, — возражаю я. — В темном переулке я могу ускользнуть от всех троих.
— Мне не нужен кто-либо неуловимый. Не нужен детектив. Мне нужна охрана, большие отряды сильных людей, которые не ставят под вопрос мой авторитет.
Я прикусываю язык, чтобы промолчать. Метиас взял меня на миссию только раз. Раз. Год назад командир Метиаса поручил ему убить сбежавшего военнопленного. Военнопленный был солдатом Колоний, нашей страны-соседки, пустой земли на востоке Америки с затопленными полями и жаждущими войны дикарями. Метиас таскал меня за собой, и вместе мы преследовали военнопленного все дальше и дальше вглубь нашей территории, прочь от разделительных ограждений и полоски земли между Республикой и Колониями, прочь от фронта и усеянного воздушными кораблями неба. Я загнала преступника в угол, и Метиас его пристрелил.