Легенда
Шрифт:
крытые проходы, не будет делать излучину.
175
Но река и не думала идти сюда. Наполнив котло-
ван-провал, она понеслась по прежнему ложу, а в кот-
ловане вода утихла и остановилась.
Главное предстояло впереди: заставить ее свернуть!
С моста будут валить камни и кубы, пока не перегоро-
дят реку. До окончания моего бюллетеня оставался
день, но я пошел на смену. Да разве можно было ждать,
когда на
тонные кубы?!
БИТВА
Сначала это было похоже на праздник. Понтонный
мост был разукрашен флагами, плакатами. Был пого-
жий летний теплый вечер. Из поселков толпами спеши-
ли разнаряженные девчата, старики, шли целыми се-
мействами, с детишками, словно на гулянье. Уже на
подходах к берегу чувствовалось тревожное напряже-
ние. Ровными рядами выстроились сотни грузовиков.
Горы кубов из бетона, целые сопки камня; зло рычат и
попыхивают паровые «Шкоды».
Шоферы заводят, гоняют моторы, собираются в куч-
ки у радиаторов, хохочут, хлопают рукавицами; из
громкоговорителей несется: «Товарищ Попов, зайдите
в штаб…» Шум, разговоры, смех. У самого моста кино-
операторы построили вышку, возятся с аппаратами. На
мост не пропускают, он пустынен и дрожит под беше-
ным напором воды. Он удивительно короткий, до того
берега, кажется, рукой подать. Ангару сжали насыпя-
ми до предела, и бутылочно-стеклянная вода со скоро-
стью поезда, упруго изгибаясь, вылетает из-под понто-
нов, гладкая, цельная, и, только пролетев метров семь,
рассыпается на белые буруны, шипит и брызжет. Ни
разу в мире еще не перекрывали реку с такой силой те-
чения.
176
В семь часов вечера все началось очень тихо и осто-
рожно. Лязгнул экскаватор, вывалил в первый кузоз
ковш камня, самосвал рванулся и пошел на мост. Гру-
зовики задымили, закопошились, затолпились в оче-
редь к экскаватору. А груженые, воя и сигналя, выле-
тали на мост, разворачивались задним ходом и высы-
пали камень.
В толпе на берегу переживали, вскрикивали:
— Вон несет, несет! Куда! И до дна не доходит!
— Его теперь за версту лови!
Иная глыба несколько мгновений скользила по по-
верхности; мелкий щебень несло, как пыль. Ангара по-
казала свои зубки!
А «МАЗы» ревели, шли, шли, сыпали, сыпали…
Дым из выхлопных труб сизыми лентами потянулся от
берега к берегу, трепетали в дыму флаги. Грохот кам-
ня, водопадный шум реки, едва слышные слова из
громкоговорителей:
сбавляйте темпов! От вас зависит…»
Передавали слова начальника стройки: непрерыв-
ная работа шоферов до завтрашнего вечера. Сутки!
Если не больше… Ничего не известно, как поведет себя
Ангара.
— Захарыч! Захарыч!
Старик возил камень. Он высунулся в окошко, по-
махал нам с Петькой и скрылся за дымом и пылью.
Мы побежали «перенимать» его у экскаватора.
Петька пять раз щелкнул; старик смущенно улыбался
и делал страшные глаза: уйдите, не путайтесь!
— Захарыч! Возьмите в кабину!
— Нельзя. Приказано никого не брать. Опасно, ре-
бята!
У моста была каша. Дежурные выбивались из сил,
упрашивая, умоляя, бранясь:
— Пройдите с дороги! Уйдите с моста!
177
Самосвалы проносились перед толпой, как танки,
быстро-быстро, ни секунды передышки. Камень валит-
ся и валится в реку, а она несет, а она несет… Желтые
пузыри и буруны на миг — и снова гладкая, живая,
кристально-холодная вода, так что голова кружится,
когда смотришь на нее.
Я читал где-то об Ангаре и наткнулся на такое сло-
во: аквамариновая вода. Я не знаю, какой это цвет, но,
наверно, это точно. Простого слова нет, чтобы передать
потрясающую, необыкновенную красоту этой неправдо-
подобной, неестественной воды. Она прозрачная, как
хрусталь; она неуловимо играет, как драгоценный ка-
мень; она ак-ва-ма-ри-но-вая! В этот вечер киноопера-
торы испортили сотни метров пленки, пытаясь заснять
ее краски. Нет-нет, да и хватались они за аппараты и
напряженно снимали буруны, поток… Петька сознал-
ся, что и он потратил полпленки на воду; знал, что не
выйдет, что эти дивные переливы не уловишь ничем, и
не мог устоять. Это можно только видеть, и я смотрю,
и все смотрят, жадно, взволнованно.
А мост раскачали сотни машин. Он горбится, взды-
мается, проваливается и скрипит. Одни понтоны ныря-
ют, другие взлетают, грузовики колышутся на них.
Дым! Дым! Темнота пришла неожиданно. Зажглись
сотни прожекторов. Похоже на ночную киносъемку.
Шум, голоса, ярмарка; машины вылетают на освещен-
ное пространство, репродукторы надрываются, читают
что-то похожее на стихи. Я устал. Голова как чемодан.
Нет сил бегать, стоять, смотреть…
Так длится час, так длится два, три…
— Товарищ диспетчер! Разрешите сесть в машину.