Легенда
Шрифт:
— Теперь уже больше нет.
— Но было ведь! И этого у тебя никто не отнимет. Она сожалела только о том, что не умеет высказать тебе свои чувства.
— О, я знал и так — для этого не нужно слов. Что было с тобой, когда умерла твоя жена? Что ты испытывал?
— Вряд ли мне нужно говорить тебе об этом. Ты сам знаешь что. И не думай, что после тридцати лет супружества это легче. Наоборот — тяжелее. Тебя ждет в зале Сербитар. Он сказал, что дело важное.
— Ничего больше нет важного. Друсс, ты накроешь ей лицо?
Я не в силах.
— Да. Но непременно повидай альбиноса.
Рек медленно спустился в большой зал. Сербитар ждал его у подножия лестницы. Опущенное забрало скрывало глаза.
Реку он показался похожим на серебряную статую. Только кисти рук не были прикрыты, да и те белели, как слоновая кость.
— Ты звал меня?
— Ступай за мной, — сказал Сербитар и двинулся через зал к винтовой лестнице, ведущей в подвалы замка. Рек собирался отказать Сербитару, о чем бы тот ни попросил, но теперь принужден был следовать за альбиносом, и это его разгневало. Около лестницы Сербитар вынул из медного кольца в стене горящий факел.
— Куда мы идем? — спросил Рек.
— Ступай за мной.
Медленно и осторожно они сошли по растрескавшимся, истертым ступеням на верхний этаж подземелья. Заброшенный коридор мерцал мокрой паутиной и замшелыми сводами.
Сербитар остановился перед дубовой дверью, запертой на ржавый засов. Он долго боролся с затвором, а потом им вдвоем пришлось тянуть дверь, пока она не открылась со скрипом и стоном. Перед ними во мраке открылся еще один лестничный колодец.
Сербитар снова стал спускаться. Лестница привела их в длинный коридор, где вода доходила им до лодыжек. По воде они добрели до последней двери, имеющей форму дубового листа.
Ее украшала золотая табличка с надписью на языке древних.
— Что тут написано? — спросил Рек.
— "Достойному привет. Здесь покоится тайна Эгеля и душа Бронзового Князя".
— Что это значит?
Сербитар попробовал дверь, но она была заперта — и, как видно, изнутри, ибо не было на ней ни засова, ни цепи, ни скважины для ключа.
— Будем ломать? — спросил Рек.
— Нет. Ты ее откроешь.
— Она же заперта. Это что, игра?
— Попробуй.
Рек осторожно повернул ручку, и дверь бесшумно отворилась. Стеклянные шары в стенных нишах зажглись мягким светом. В комнате было сухо — лишь теперь вода, хлынувшая из коридора, промочила ковер на полу, Посреди комнаты на деревянной подпоре стояли доспехи, подобных которым Рек еще не видел. Они были искусно выкованы из бронзы, и заходящие одна за другую чешуйки поблескивали на свету. На панцире красовался бронзовый орел, распростерший крылья через всю грудь к плечам. Доспехи венчал крылатый шлем с орлиной головой на маковке. Тут же имелись чешуйчатые, снабженные шарнирами перчатки и наголенники. На столе перед доспехами лежала окаймленная бронзой, подбитая мягчайшей кожей кольчуга и кольчужные штаны с бронзовыми шарнирными наколенниками. Но внимание Река прежде всего привлек меч, заключенный в хрустальную глыбу. Золотой клинок имел более двух футов в длину, двуручный эфес был изваян в виде распростертых крыльев.
— Это доспехи Эгеля, первого Бронзового Князя, — сказал Сербитар.
— Но почему
— Никто не мог открыть эту дверь.
— Так ведь она не заперта.
— Для тебя — да.
— Что это значит?
— Очень просто — тебе и никому другому суждено было открыть эту дверь.
— Я в это не верю.
— Подать тебе меч?
— Сделай одолжение.
Сербитар подошел к хрустальной глыбе и ударил по ней своим мечом. Но лезвие отскочило, не оставив на хрустале ни малейшего следа.
— Попробуй теперь ты, — сказал Сербитар.
— Можно позаимствовать твой меч?
— Протяни просто руку к рукояти другого меча.
Рек приложил ладонь к хрусталю, но не ощутил его холодного прикосновения. Рука прошла вглубь, и пальцы сомкнулись на рукояти. Без усилия Рек извлек меч из камня.
— Это что, фокус такой? — спросил он.
— Возможно. Но я тут ни при чем. Смотри! — Сербитар положил руки на опустевший хрусталь и сильно нажал. — А теперь ты сделай то же.
Рек подчинился — для него хрусталь не существовал.
— Что это значит?
— Не знаю, друг. Честное слово, не знаю.
— Как ты тогда узнал, что все это лежит здесь?
— Это еще труднее объяснить. Помнишь тот день в роще, когда меня не могли разбудить?
— Да.
— Тогда я странствовал по всей планете и даже за ее пределами, но при этом я преодолел течение времени и посетил Дельнох. Была ночь, и я увидел, как веду тебя через зал вот в эту комнату. Я видел, как ты взял меч, и слышал твой вопрос — и свой ответ.
— Стало быть, в этот самый миг ты паришь над нами и слушаешь?
— Да.
— Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы верить тебе, но ответь мне вот на что: это, быть может, и объясняет, почему ты теперь здесь со мной, но откуда первый Сербитар узнал, что доспехи хранятся тут?
— Я в самом деле не могу объяснить этого, Рек. Это все равно что смотреть на свое отражение в зеркале и видеть, как оно уходит куда-то в бесконечность. Но в своих занятиях наукой я открыл, что жизнь неизмеримо шире, чем нам представляется.
— Что же делает ее столь широкой?
— Власть Истока.
— Мне сейчас не до религии.
— Скажем тогда по-иному: много веков назад Эгель уже знал об этом нашествии и поместил свои доспехи здесь, наложив на них заклятие, которое мог нарушить только ты — будущий князь.
— Твой духовный двойник по-прежнему наблюдает за нами?
— Да.
— Он знает о моей потере?
— Да.
— Значит, ты знал, что она умрет?
— Да.
— Почему же ты мне не сказал?
— Чтобы не лишить тебя последней радости.
— Что это значит? — Гнев, поднявшийся в Реке, на миг пересилил горе.
— Будь ты крестьянином, полагающим, что впереди у него долгая жизнь, я, быть может, и предостерег бы тебя, чтобы подготовить. Но ты сражаешься с дикой ордой и каждый день рискуешь жизнью. Как рисковала и Вирэ. Ты сам знал, что она может погибнуть. Знание того, что так и будет, не дало бы тебе ничего и только отняло бы у тебя всю радость.
— Я мог спасти ее.
— Нет, не мог.
— Не верю.
— Зачем мне лгать тебе? Зачем мне желать ее смерти?