Легендарное судно
Шрифт:
– Скоро здесь будет предостаточно гиен, - сказал Клеменс Кровавому Топору.
– Это железо представляет собой гораздо большую ценность, чем даже золото на Земле. Ты жаждешь битвы? Скоро тебя стошнит от этого добра.
Норвежец взмахнул топором, поморщившись от боли в ребрах.
– Пусть только сунутся! От бойни, которую мы им устроим, возрадуются сердца валькирий [Валькирии (букв. "выбирающая мертвых, убитых") - в скандинавской мифологии воинственные девы, подчиненные Одину и участвующие в распределении побед и смертей в битвах]!
– Бык!
– воскликнул Джо Миллер. Сэм улыбнулся и, отойдя, занял позицию
Два дня в светлое время суток корабль неуклонно продвигался вперед. По ночам за рулем оставался всего один человек, а команда отсыпалась. Ранним утром третьего дня титантроп, Клеменс и фон Рихтгофен сидели на носовой палубе, курили сигары и цедили сквозь зубы виски, дарованное им чашами на последней остановке.
– Почему вы зовете своего друга Джо Миллером?
– поинтересовался у Сэма немец.
– Его подлинное имя может сломать человеку челюсть, - засмеялся Клеменс.
– Оно длиннее любого технического термина, придуманного немецкими философами. Я не мог выговорить его ни при нашей первой встрече, ни потом. После того, как он научился говорить по-английски настолько, что мог сказать мне соленое словечко - он горел нетерпением и едва дождался этого момента, чтобы рассказать мне одну историю - вот тогда-то я и назвал его Джо Миллером. Он рассказал мне анекдот настолько древний, что я с трудом поверил своим ушам. Я знал, что эта история существует очень давно. Впервые я услышал ее, правда, в несколько измененном виде, еще когда мальчишкой жил в городке Ганнибал,
– 17
штат Миссури. Я и после до старости слышал ее к своему глубокому отвращению сотни тысяч раз. Но услышать подобную историю из уст существа, умершего около ста тысяч, может быть, даже за миллион лет до моего рождения!
– А что за история?
– Ну, один бродячий охотник шел по следам раненого оленя целый день. Наступила ночь и с ней яростная буря. Завидев свет костра, охотник остановился у входа в пещеру. Он спросил у старика-шамана, жившего в ней, можно ли провести здесь ночь. Старик-шаман ответил: "Конечно, но у нас здесь довольно тесно. Тебе придется спать с моей дочерью". Нужно продолжать дальше?
– Шэм тогда не рашшмеялшя, - прогрохотал Джо.
– Иногда мне кажетшя, что он начишто лишен чувштва юмора.
Клеменс нежно ущипнул друга за заостренный кончик носа и произнес:
– Иногда мне кажетшя, что ты прав. Однако в действительности я самый большой юморист на свете, потому что я больше всех наполнен горем. Все смешное корнями уходит в страдания.
Он занялся своей сигарой и стал смотреть на берег. Перед самым наступлением сумерек корабль вошел в зону теплового воздействия метеорита. За исключением нескольких железных деревьев, все было сметено бушующим пламенем. Огонь поглотил огромные листья железных деревьев, и даже чрезвычайно устойчивая кора была сожжена, но древесина под ней, более твердая, чем гранит, только обуглилась. Более того, ударная волна опрокинула и пригнула к земле множество железных деревьев, сломав их у самого основания. Чашные камни почернели и покосились, но все же сохранили
– Лотарь, - наконец произнес Клеменс, - сейчас для вас самое подходящее время узнать, ради чего затеяны эти поиски. Джо расскажет это своими словами. А я постараюсь объяснить то, что будет непонятно. Это странная история, но не более, чем все происходящее здесь с тех пор, как мы воскресли из мертвых.
– Меня мучает жажда, - сказал Джо.
– Пожволь мне шначала выпить.
Темно-синие глаза, спрятанные в тени надкостницы, уставились в дно чашки. Он, казалось, всматривался туда, будто пытался воскресить в памяти сцены, которые должен был описать. Звуки, издаваемые им при помощи заднего неба и движений языка, несомненно более гармоничные, чем все остальные, делали его английский более звонким, даже комичным из-за его шепелявости. Голосом, поднимавшимся из глубины груди и звучавшим, как речь дельфийского оракула, он начал рассказ о Туманной Башне.
– Где-то выше по Реке я прошнулшя голый, как и шейчаш. Я был в меште, которое должно находитьшя где-то на дальнем шевере этой планеты, потому что там было холоднее и швет был очень тушклый. Людей там не было, одни только? э? э? титантропы, как наживает наш Шэм. У наш были чаши, только гораждо больше, чем ваши, как видите. И у наш не было ни пива, ни вишки. Алкоголь был нам шовершенно неведом, поэтому его и не было в наших чашах. Мы пили воду иж Реки.
Мы шчитали, что находимшя в меште, куда вы попадаете пошле швоей шмерти, что? э? боги дали нам это мешто и вше, что нам нужно. Мы были шчаштливы и выбрали шебе подруг. Мы ели, шпали и билишь шо швоими врагами. И я тоже был бы шчаштлив там, ешли бы не шудно.
– Он имеет в виду судно, - пояснил Сэм.
– Я и говорю. Шудно. Пожалуйшта, не перебивай, Шэм. Ты и так шделал меня доштаточно нешчаштным, шкажав, что богов нет. Даже нешмотря на то, что я шам их видел.
– Видел богов?
– удивился Лотарь.
– 18
– Ну, не шовшем. Я видел, где они живут. Я видел их шудно.
– Что? О чем ты говоришь?
– удивился фон Рихтгофен.
Клеменс помахал сигарой.
– Пусть говорит. Он смущается, если его слишком часто перебивают.
– Там, откуда я родом, вы бы не ошмелилишь перебить говорящего. Иначе бы вам шражу же перебили бы нош.
– При таком большом носе, как у тебя, - рассмеялся Сэм, - это должно быть очень больно.
Миллер осторожно погладил свой хобот.
– Он у меня один-единштвенный, и я горжушь им. Нигде в этой чашти долины ни у одного карлика нет такого ноша, как у меня. Там, откуда я родом, величина ноша являетшя прижнаком длины? какое там у ваш шлово для этого, Шэм?
Сэм поперхнулся и вынул изо рта сигару.
– Ты нам рассказывай о корабле, Джо.
– Да. Нет! Я еще не подошел к этому. Как я уже говорил, однажды я лежал на берегу, наблюдая жа игрой рыб. Я думал о том, чтобы вштать, шделать крючок и удочку, половить рыбки. И тут я вдруг ушлышал шум. Я пошмотрел вверх. Там, шледуя ижвилинам Реки, плыло ужашное чудовище.
Оно было штрашным. Я подпрыгнул и шобралшя было бежать, когда увидел на шпине этого чудища людей. Они выглядели как наштоящие люди, но когда чудовище приближилошь, я шмог ражглядеть, что они шовшем крохотные, а об их ношах вообще нечего говорить. Я мог бы убить их вшех одной рукой, и, тем не менее, они ошедлали эту чудовищную речную жмею, подобно блохам на шпине медведя. Поэтому?