Легендарные разведчики

Долгополов Николай Михайлович

Я спросил Анатолия Яковлевича, что он думает об освобождении своего отца в 1941-м:

— Был такой Константин Константинович Квашнин, он оставил свои воспоминания. Захаживал к нам домой, они с отцом хорошо знали друг друга. Квашнин был слушателем первого и единственного набора школы отца 1938 года. Судя по всему, отец набирал в ту группу на первый курс разных специалистов. Квашнина взяли чуть ли не из аспирантуры, был он человеком образованным. Пишет об отце очень тепло. Его лестные оценки несколько преувеличены. Это от него идет легенда, что Сталин спросил Берию, где там ваш Серебрянский. Я в это не верю. Я знаю только одно: отец был на приеме у Сталина, говорил с ним, был он там не один, со своим начальством. Мой двоюродный брат, фронтовик, профессор Минского

университета, был достаточно близок с отцом, который с ним многим делился. В частности, вспоминал, что беседа у Сталина произвела на отца, человека далеко не восторженного, а спокойного, разумного, большое впечатление. Но не думаю, что Сталин его запомнил среди тысяч людей. Поэтому верю версии Судоплатова об освобождении отца по его инициативе. Когда немцы стояли у Москвы, Судоплатов обратился к Берии. Просил выпустить опытных разведчиков. Берия лишь бросил: «Они вам нужны?» И еще не расстрелянных отпустили. Сталинский нарком был настолько циничен, что даже не спросил: «Виновны или не виновны?» И так всё было ясно.

И еще: из тюрем и лагерей было освобождено всего около двух десятков чекистов. Не более. Остальных успели расстрелять, сгноить в лагерях. Те, кого не выпустили, погибли чуть позже. Немцы приблизились к Москве, и с арестованными, не только из специальных служб, не церемонились. Так что масштабы «милости» вождя не стоит переоценивать.

Чудом избежавший высшей меры старший майор госбезопасности Яков Серебрянский был измучен тюрьмой, допросами, пытками. Наступили решающие дни войны, судьба страны висела на волоске. В своей книге «Легенда Лубянки. Яков Серебрянский» Иосиф Линдер и Сергей Чуркин пишут, что «дядя Яша» был в таком тяжелом состоянии, что ему, несгибаемому, понимающему, что дорог каждый час, пришлось месяца два лечиться. По свидетельству Анатолия Серебрянского, его отец даже перенес инфаркт. Но поднялся на ноги.

Сразу после этого Якову Исааковичу выделили кабинет на Лубянке и приказали создать Особую, специальную группу — ее в разных источниках и называют по-разному. Ее участники предпочитали говорить «группа “Я”». Костяк составили прежние сотрудники СГОН, те, кто знал иностранные языки, имел опыт работы за границей и участвовал в боевых операциях.

Теперь опытные разведчики вместе с обученными Яковом Серебрянским новичками должны были действовать в тылу у немцев, в Западной и Восточной Европе. 3 октября группа стала официально именоваться 2-м Отделом зафронтовой работы НКВД.

Серебрянский организовал совершенно секретные школы для обучения разведчиков-диверсантов. Теперь он носил два ромба — был старшим майором госбезопасности или, по-армейски, командиром дивизии. В принципе, это генеральская должность. Когда его освободили в 1941 году, то присвоили звание полковника. Другим, когда освобождали и аттестовывали, давали звание уровнем ниже.

По дошедшим до широкой публики весьма отрывочным воспоминаниям выпускников секретных школ Серебрянского, они проникали на хорошо охраняемые объекты врага, занимались минированием и диверсиями, выводя из строя новейшую военную технику.

Но все эти операции остаются под грифом «секретно». О том, что это были за группы, мне рассказал Анатолий Яковлевич Серебрянский во время нашей встречи. В 1942 году отец взял его с собой в Малаховку. Там готовился к заброске в тыл врага отряд. В нем были венгры и австрийцы. Отец разрешил Толе даже пострелять из боевого оружия и пообщаться с австрийцами — высокими, стройными парнями. Толе понравился симпатичный Андре Залка — сын героя гражданской войны в Испании генерала Мате Залки.

Это были не пленные, а, скорее всего, люди из Коминтерна. Они хорошо говорили по-русски. В Советском Союзе они жили и работали, а пришла пора — были готовы его защищать. И что бы ни говорили о Коминтерне, как бы его теперь ни клеймили, каких бы ярлыков ни навешивали, надо честно признать: лучшие кадры отечественной нелегальной разведки росли именно в его невидимых миру недрах. До определенного времени между Коминтерном и советской внешней разведкой было полное взаимопонимание. Яков Серебрянский поддерживал добрые отношения с Иосифом Пятницким, который до войны координировал в Коминтерне работу спецслужб.

Пятницкий был расстрелян в годы репрессий. Но старые кадры ИНО и ОГПУ, к которым относился и Яков Серебрянский, использовали прежние связи и во время Великой Отечественной.

В конце июня 1941 года Георгий Димитров, генеральный секретарь Коминтерна, встречался с Молотовым. Нарком иностранных дел сказал ему, что коммунисты других стран должны помочь советскому народу. Перед Коминтерном были поставлены задачи: организовать саботаж и диверсии в тылу противника, создавать там партизанские движения, разлагать войска фашистов, особенно союзников Германии: румын, венгров, итальянцев. Но самое главное и исключительно сложное — организовать разведывательную работу в странах Европы. Дело в том, что в Болгарии, Румынии, Словакии, Польше агентурная сеть Коминтерна была загнана в глубокое подполье, потеряла связь с советской резидентурой и с Коминтерном. Немецкие спецслужбы действовали очень эффективно. До Советского Союза удалось добраться лишь немногим членам этих разгромленных групп. Можно предположить, что они влились в состав СГОН.

Далеко не всё, особенно поначалу, шло успешно. Так, в Болгарию были заброшены разведывательно-диверсионная резидентура особой группы «Братушки» и похожая резидентура, созданная по линии военной разведки. Их работа в Болгарии в августе — сентябре 1941 года закончилась неудачей. Из 53 человек 37 были быстро арестованы.

Этому есть объяснение. Забросить диверсионные группы с оружием, рациями, продовольствием и прочим снаряжением на чужую территорию всегда очень сложно. Но если там уже существуют подготовленные обученные агенты, заранее созданы секретные, подпольные базы, на которых хранится все необходимое для диверсионных групп, то задача облегчается.

Где действовал австро-венгерский отряд или, как в ту пору говорили, контингент, подготовленный Яковом Серебрянским, неизвестно.

Попробую обратиться к очень взвешенным, сдержанным воспоминаниям Героя России Юрия Колесникова, «действительного члена группы “Я”». В начале войны он готовился к заброске в тыл врага под руководством Серебрянского. Вместе с ним в уфимской спецшколе проходили обучение немцы… офицеры вермахта. И вовсе не сдавшиеся в плен, а те, кто отслужил в Германии, а потом воевал в гражданскую в Испании на стороне республиканцев. После поражения эти члены интербригад обосновались в СССР. Началась Великая Отечественная война, и немецкие антифашисты вошли в различные специальные группы. Они не только учились сами у Серебрянского и его помощников, но и передавали опыт будущим разведчикам, таким как легендарный Николай Кузнецов.

Необходимо упомянуть здесь и «Красную капеллу». Существует твердое убеждение, что к августу 1942 года она была полностью уничтожена. Однако это не совсем так. Некоторым антифашистам все же удалось избежать ареста. В частности, тем, кто действовал в Гамбурге. Агенты этой группы, которая была создана Серебрянским и Эйтингоном, не были напрямую связаны с группой Харнака — Шульца-Бойзена. Они работали в основном в фирмах «Фарбен индустри» и «Тиссен», а также в порту Гамбурга. Все эти люди, а также еще несколько агентов влияния ушли в подполье. К сожалению, о их деятельности известно немного. Но можно предположить, что и они не были обойдены вниманием Серебрянского.

А в конце войны Яков Серебрянский вместе с Абелем-Фишером и другими профессионалами разведки участвовал в операции «Березино». Авторство операции приписывают полковнику из Четвертого управления Маклярскому. Сталину идея понравилась.

Тогда НКВД месяцами и до самого мая 1945 года дурачил немцев, маскируясь под немецкую часть, сражающуюся с Красной армией в ее глубоком тылу. Из Берлина летели на помощь «своим» опытные офицеры, диверсанты, сюда перебрасывались оружие, деньги, продовольствие. Спускавшихся на парашютах немцев встречал сухощавый офицер вермахта. Он же Абель — Фишер. Из семейной переписки Вильяма Генриховича я узнал, что появлялся в том чекистском отряде и Яков Серебрянский.