Легендарные разведчики
Шрифт:
В те послевоенные годы генерал де Голль опять пошел на контакт с Агаянцем. Им не мешала и разница в возрасте. Де Голлю — 56, советский дипломат на 20 лет моложе. Они прекрасно понимали друг друга. Я уверен, что Иван Иванович смог оказать определенное влияние на де Голля. Эти отношения с руководителем Франции сыграли большую роль в нашей внешней политике.
Агаянц был не только талантливым разведчиком. Он — настоящий эрудит, любил живопись, прекрасно разбирался в литературе. Это благодаря Ивану Ивановичу удалось возвратить на Родину около полусотни полотен художника Кончаловского, а также ценнейший архив композитора Рахманинова. Усилиями Агаянца в Москву «прибыли» дневниковые
Рассказав о военных и послевоенных подвигах Агаянца, позволю себе вернуться к самому началу биографии нашего героя.
Отец его был священником, потом стал учителем. В семье было три сына, и все они пошли в ЧК. Сначала уехали в Москву и поступили на службу в ОГПУ старшие Александр и Михаил.
Иван окончил школу, и его сразу взяли на партийную работу. В 1930-м, после окончания экономического техникума, девятнадцатилетний Иван присоединился в Москве к старшим братьям.
А до этого, так уж получилось, воспитывала его в основном старшая сестра, врач по профессии. Именно в ее семье набирался он знаний, взялся за изучение иностранных языков.
В заявлении с просьбой принять в ряды чекистов написал: готов исполнять в органах любую работу. И в Москве грамотного паренька взяли на должность старшего делопроизводителя Управления по борьбе с экономическими диверсиями. Место скромное, до оперативной героики далеко. Но парень старался. В характеристиках замелькало «добросовестный, преданный, деятельный», «хорошо развит», «инициативный толковый работник». Избрали Ивана в комитет комсомола, потом секретарем комитета.
К Ивану Агаянцу начали приглядываться. Ему, понятно, хотелось оторваться от бумаг, мечтал об оперативной работе. Помогал старший брат Александр, к тому времени набравшийся опыта в органах.
Если Геворку Вартаняну повезло с Агаянцем, то и Ивану Агаянцу повезло с главным учителем — Артуром Христиановичем Артузовым, одним из основателей советской разведки, руководившим в 1930-е Иностранным отделом ОГПУ. Агаянц бережно хранил конспекты лекций Артузова, перенимал у него не только чисто профессиональные навыки, но и манеру работать с подчиненными, умение четко ставить задачу. Несмотря на молодость Ивана, к нему прислушивались и старшие коллеги.
Молодому чекисту легко давались иностранные языки. Он не был полиглотом, но свободно владел французским, турецким, персидским, испанским. Понадобилось — и выучил английский, итальянский. Интересовался юриспруденцией, изучал историю.
В 1936 году он стал сотрудником внешней разведки, в 1937-м получил звание младшего лейтенанта и характеризовался как «крайне добросовестный работник». В том же году был послан в первую загранкомандировку во Францию, где работал в резидентуре под прикрытием Торгпредства, а потом стал заведующим консульским отделом.
Вскоре Агаянца направили в Испанию. Вот где проходила серьезнейшие испытания советская разведка. Битва с Франко закончилась поражением республиканцев. И в тяжелые дни отступления молодому разведчику была поручена ответственная миссия: спасти руководителей испанских коммунистов, уже тогда легендарную Долорес Ибаррури и Хосе Диаса. Агаянц справился с заданием, доставил их в Москву, ставшую для обоих испанцев пристанищем на долгие годы.
Но знания, опыт Ивана Агаянца были нужны в Париже. И в 28 лет он стал заместителем резидента во Франции. Нападение Германии на эту страну не стало для него неожиданностью, как и быстрое падение Парижа. Он и его товарищи по службе это предвидели, что нашло отражение в тревожных сообщениях в Центр.
Возвращение в Москву было предопределено ходом истории. И хорошо проявившего себя в зарубежье Агаянца назначили заместителем начальника, а вскоре и начальником отделения одного из отделов Главного управления государственной безопасности НКВД. Прошло еще немного времени, и он стал заместителем начальника отдела Первого управления НКГБ СССР, предтечи ПГУ, а затем и СВР.
За 72 часа до начала войны Иван Агаянц на основе точных донесений сообщил руководству точное время нападения фашистов на СССР. Данные были получены от антифашистского подполья. К удивлению Агаянца, реакции на эту информацию из Центра не последовало.
Грянула Великая Отечественная, и летом 1941-го по приказу молодого начальника разведки Павла Фитина тридцатилетний Агаянц отправился в Иран, чтобы возглавить все работающие там резидентуры внешней разведки. Вместе с женой Еленой он вылетел в Тегеран на армейском бомбардировщике. Супруга, кадровая сотрудница НКГБ СССР, была беременна, но это не остановило ни ее, ни мужа: Елена Ильинична всю жизнь оставалась верным и, отмечу, профессиональным помощником Ивана Ивановича.
Здесь сознательно опущу этот «иранский» период, потому что о важнейшей операции того времени — срыве фашистской операции «Длинный прыжок» по уничтожению руководителей «Большой тройки» расскажу в главе, посвященной супругам Геворку и Гоар Вартанян.
В 1947 году Агаянца вызвали в Москву. Сначала он возглавлял одно из управлений, затем учился в Высшей партийной школе и в адъюнктуре при Военно-дипломатической академии.
А с 1954 по 1959 год преподавал, став руководителем кафедры специальных дисциплин в разведывательной школе № 101. Сейчас это Академия внешней разведки. Там Иван
Иванович тоже оставил глубокий след. Это при нем был издан учебник политической разведки — первое пособие такого рода. И слушателям школы, знаю точно, учебник очень пригодился.
А теперь я хочу предоставить слово ветерану внешней разведки полковнику Виталию Викторовичу Короткову. Участник Великой Отечественной, он работал в Москве под руководством Ивана Ивановича Агаянца:
— В те годы холодной войны обстановка менялась быстро. Как и прежде требовалось добывать информацию. Но чтобы на равных биться с главным противником — Соединенными Штатами, одного этого было уже недостаточно. Требовались мгновенная реакция, быстрый и активный ответ. Наша внешняя политика нуждалась в поддержке. Действия чужих разведок надо было предупреждать и срывать, противопоставлять им собственные. Для этого для постоянной координации и было создано специальное подразделение, которым руководил Иван Агаянц.
Он начал с нуля, с чистой доски. Однако авторитет полковника Агаянца был настолько высок, что ему удалось быстро подобрать толковых помощников, способных исполнителей. Причем Иван Иванович выбор делал сам и, насколько знаю, здесь не ошибался.
В этот отдел попал и я.
Кабинет у Агаянца был затемненный, свет не бил в глаза. Захожу, он сидит в полутьме. И разговор пошел мягкий, спокойный. Сразу почувствовал: Агаянц настроен по-доброму.
И стал я, как у нас говорят, «немцем», то есть занимался в новом подразделении западногерманской разведывательной службой. В коллективе почувствовал иную атмосферу: доброжелательность, никаких трений между руководителями, между работниками. Это шло от Ивана Ивановича, он мог повлиять на окружающих, настроить на верную волну. Определил направления деятельности отделов. Причем каждому ставил посильную, выполнимую задачу, каким-то своим особым чутьем понимая, кто на что способен. И, не удивляйтесь, давал свободу творчеству.