Легендарные разведчики
Шрифт:
Работаем по Фармацевту — ничего интересного, но агентура-то сообщает: снова встречался с иранцем из Генштаба. Решили посмотреть, чем он занимается у себя на вилле по утрам. Это в северной части Тегерана, где жили в основном люди обеспеченные. Все крыши соседних домов облазили, пока не нашли идеальной точки обзора. Вдруг с чердака видим: сидят у бассейна два абсолютно как две капли воды похожих друг на друга человека и спокойно беседуют. Понимаете? Немцы использовали близнецов. Прием в разведке не новый, но все наши на него попадались. Брат-близнец демонстративно уходит из дома, уводит цепляющуюся за ним наружку, а второй
Немцы тоже здесь ошиблись. Могли бы хоть изредка менять порядок ухода, чтобы подбросить наружке побольше сложностей. Но оказались они людьми уж слишком дисциплинированными, и потому Фармацевт, всегда выходивший за братом, быстренько вывел нас на всю свою агентуру.
Еще одна история из не совсем типичных. Иранский генерал завербован и передает советской резидентуре за большие деньги материалы с грифом «Совершенно секретно» прямо из Генерального штаба. Хорошее вроде бы дело, но только уж очень много передает. И подтверждается не всё.
Агаянц к нам: срочно проверить. Мы, как всегда, наружку. Нет, кроме наших, ни с кем не общается. Идет к себе на работу, возвращается и вручает людям из резидентуры пакет с информацией. В квартиру к нему забраться невозможно. Пришлось по строительным лесам залезать в строящийся напротив генеральской виллы трехэтажный дом. Прихватили бинокль, наблюдаем: достает генерал из папки, которую с собой всегда таскает, чистые бланки с грифом «Секретно» и набивает на пишущей машинке свои сообщения. Передавал он нам долгое время по существу дезинформацию. Так что пришлось этого генерала… Короче, наши его забрали.
— Геворк Андреевич, к вашим донесениям всегда относились серьезно?
— Да.
— Несмотря на ваш юный возраст?
— Лишь однажды, когда была передана дата нападения Гитлера на Советский Союз, сообщение резидентуры проигнорировали. Написали: «Материал интереса не представляет». А ведь о сроках сообщали не только мы.
— И все-таки в юные годы у вас совсем не было опыта.·
— Но нам приходилось его быстро набирать. Иногда и с помощью англичан… Я закончил их разведывательную школу.
— Расскажите об этом, пожалуйста, поподробнее.
— Наша разведка имела очень плотные контакты с английской — ведь союзники же. Потому были совместные действия и разработки. И, тем не менее, англичане с их резидентом Спенсером всегда вели собственную игру. Агаянцу стало известно: 1942 год, война в разгаре, а люди полковника Спенсера открыли в Тегеране под крышей любительского молодежного радиоклуба свою разведывательную школу. Набирали туда молодых людей, знавших русский язык. Так что направление работы вполне понятно. Мне было приказано в эту школу внедриться. Пришлось пройти собеседование у их экзаменаторов.
По-русски я говорил неплохо. Да и пареньком им показался смышленым. А вот то, что просидел я в 1941-м три месяца в тюрьме, они явно прохлопали, иначе я не попал бы в разведшколу. Помогло, что мой отец был человеком состоятельным. Вообще англичане всегда принимали во внимание набор таких стереотипов — не беден, в
И еще одно, что может показаться несколько меркантильным, из общего стройного принципа построения британской разведки выпадающего. Предпочтение отдавалось уже знающим русский. К чему тратить и время, и деньги на изучение трудного языка, когда некоторые кандидаты им вполне вдаде-ют? Нашли подходящего молодого человека, и поиски более надежного на этом завершились. Здесь и получилась неувязка.
Зато конспирация в школе — строжайшая, обучение парами, чтобы будущие агенты не знали друг друга. Расписание составили таким образом, чтобы мы не могли встретиться. Армян готовили к заброске в Армению, таджиков — в Таджикистан… В общем, целями были Средняя Азия, Закавказье.
Мне удалось познакомиться с шестью соучениками. Подключилась наша «легкая кавалерия», выяснила, кто, где живет, чем дышат, установочные данные на курсантов, а через несколько недель дела на них были переданы в Центр.
В школе была профессионально поставленная подготовка. Английские агенты работали с нами не жалея сил. Шесть месяцев меня учили, как проводить вербовки, шифровки и дешифровки, тайниковые операции. Двусторонняя связь, радиосвязь, фотографирование… Курс напряженнейший, ускоренный. Пожалуй, в те годы я бы нигде не смог получить такой подготовки. Британцы формировали из нас настоящих диверсантов. Мне это здорово помогло в дальнейшем. Такие давали навыки. Я англичанам до сих пор благодарен.
Но, как вы понимаете, после моей учебы у школы возникли определенные сложности. После шести месяцев обучения агентов посылали в Индию. Там они тренировались еще полгода, учились прыгать с парашютом. Мне это уже мало чего бы дало, и отправки в Индию удалось избежать, не доехал я туда.
А вот всю эту публику, на которую потратили столько времени и денег, сбрасывали в республики Средней Азии и Закавказья и почему-то быстро ловили. Некоторые, как оказалось, действовали под нашу диктовку: были уже и перевербованы.
— Вами?
— И другими тоже. «Школьные учителя» заволновались, поняли, что дело пошло не так. Англичане провели по школе поголовную проверку. Нескромно говорить, но я прошел ее легко. Еще раз предположу: может быть, потому, что квалифицированные, сугубо профессиональные преподаватели, они же проверяющие, придерживались определенных стереотипов, мыслили стандартно.
Короче, пришлось англичанам лавочку закрывать. Да еще наш Агаянц окончательно добил Спенсера. Напрямую сообщил ему: мы знаем о школе.
— Это зачем же? Ведь английские шпионы шли нашим прямо в руки.
— Могли перенести школу из Тегерана в другой иранский город, куда-нибудь на юг, где действовали только англичане, и мы бы ее не отыскали… Но Агаянц действовал дипломатично.
Когда Спенсер попытался было убедить его, что школа — фашистская и агентуру готовят недобитые немцы, сокрушался: «Они совсем обнаглели, действуют прямо под нашим носом», то Иван Иванович изобразил понимание. Если немцы прямо на наших с вами глазах готовят диверсантов, то «любительский молодежный радиоклуб» необходимо поскорее ликвидировать. И полковнику Спенсеру ничего не оставалось, как согласиться с русским коллегой-союзником.